Захватившие Пекин в 1644 году маньчжуры разбили в городе роскошные парки, а также построили удивительный по своему изяществу Летний императорский дворец на северозападной его окраине. Этот дворец, расположенный в центре огромного паркового комплекса Юаньминъюань (Парк совершенства и великолепия) в 350 гектаров, простоял до 1860 года, когда в ходе второй «опиумной войны» «цивилизованные» англо-французские дикари, вторгшиеся в Пекин, варварски разграбили и сожгли его. Отказавшись от восстановления дворца, вдовствующая императрица Цыси вместо этого осуществила грандиозную реконструкцию расположенной по соседству другой летней императорской резиденции, парка Ихэюань (Парк доброго здоровья и гармонии).
К сожалению, в этот свой приезд Мао Цзэдун не смог насладиться красотами Ихэюаня, несмотря на то, что парк был открыт для посещения еще в 1914 году: плата за вход была так высока, что не каждый богатый пекинец мог позволить себе лицезреть императорские палаты. И все же Мао не унывал. Уже того, что он посмотрел, было достаточно для первого раза.
«Великая, прекрасная столица Азии, — назвал Пекин еще один современник, голос которого прямо дрожал от пафоса. — Пекин… — столица всего восточного мира, центр бурной политической жизни Дальнего Востока… Уже подъезжая в Пекину, замираешь от изумления. Город лежит посреди безводной равнины, окруженный величественными серыми стенами с великолепными башнями. Грандиозными могучими исполинами возвышаются эти стены над окружающим пространством. Все, что находится за ними, скрыто от глаз постороннего. В городе нет небоскребов. Все дома ниже окружающего столицу крепостного оборонительного вала. Пекин разделен на несколько кварталов — так называемых городов, каждый из которых окружен своей стеной. Есть огромный, густо населенный Китайский город, где селятся одни китайцы. В Татарском же, или Маньчжурском, городе имеется ряд подрайонов. Там находится дипломатический [Посольский] квартал, и все зарубежные представительства тесно жмутся друг к другу в этом небольшом, компактном месте, окруженном в целях самозащиты невысокой стеной. Со всех сторон дипломатического квартала лежит собственно Татарский город. В этой части Пекина тоже живут иностранцы, которые… находятся в постоянной готовности в любой момент скрыться за воротами своих миссий в случае каких-либо осложнений. Они говорят, что все довольно спокойно и ничего плохого не может произойти; боксерские бесчинства не повторятся. Но все же у каждого из них всегда под рукой полный вещей чемодан, а к стене дипломатического квартала приставлена лестница на случай чрезвычайных обстоятельств»21.
Представительства иностранных держав располагались прямо в центре Пекина, в квартале Дунцзяоминсян, в десяти минутах ходьбы от Запретного города. Они охранялись своими войсками, которые были расквартированы в китайской столице по условиям «боксерского» договора. На одной из улиц этого района до ноября 1918 года возвышался монумент барону фон Кеттелеру, германскому посланнику, убитому именно на этом месте в июне 1900 года захватившими город «боксерами». Был он возведен Цинским правительством по условиям «Заключительного протокола» 1901 года. У патриотически настроенных китайцев, в первую очередь молодежи, этот памятник вызывал особую ненависть. Все помнили, как этот барон в мае 1900-го, на одном из совещаний иностранных посланников, заявил: «Настало время поставить вопрос ребром о разделе Китая»22. Людей возмущал и сам памятник, и надпись на нем, сделанная на трех языках — латинском, немецком и китайском, содержавшая извинения императора Гуансюя за убийство посланника. Интересно, первое, что сделали пекинцы, узнав в середине ноября 1918 года об окончании Первой мировой войны и капитуляции Германии, так это разрушили ненавистный памятник!
В начале XX века Пекин был также крупнейшим культурным, интеллектуальным и общественно-политическим центром страны. Именно здесь в 1898 году был основан современный по тому времени Педагогический институт, вскоре после начала Синьхайской революции 1911 года переименованный в Пекинский университет (Бэйда — так обычно называют его китайцы). После назначения осенью 1916 года ректором университета либерала Цай Юаньпэя в университете развернулось «движение за новую культуру», охватившее вскоре многие учебные и научные учреждения страны. Его идеологи — ректор Цай Юаньпэй, проводивший политику академических свобод, а также профессора Пекинского университета Ли Дачжао, Ху Ши и другие, подобно французским философам XVIII века, утверждали в китайском обществе культ разума взамен традиционного культа веры. В Китай, хотя и с запозданием, пришло Просвещение, и бастионом его стал именно Пекинский университет. «Движение за новую культуру» стимулировало вновь зародившуюся китайскую интеллигенцию к поиску оригинальных теоретических концепций, которые могли бы способствовать разрешению экономического, политического и социального кризисов в Китае. «Штурмуя крепости классической литературы, — пишет Чжан Готао, — оно в простой и доходчивой форме вводило понятия демократии и науки, знакомило с различными школами современной западной мысли… И отсталые люди, пробуждаясь, тянулись к радикализму, который был основным течением в движении за новую культуру»23. Рупором движения являлся журнал «Синь циннянь» — тот самый, который в апреле 1917 года опубликовал статью Мао Цзэдуна о значении физической культуры. Редакция журнала располагалась здесь же, в Пекине, а его главным редактором был декан колледжа гуманитарных наук Бэйда профессор Чэнь Дусю. Именно этот журнал и положил начало движению за новую культуру, направленному против традиционных конфуцианских устоев, став одним из наиболее влиятельных изданий, распространявших западные идеи демократии, гуманизма, а также передовую науку. Со страниц «Синь циннянь» пропагандировались антиконфуцианская мораль, западный индивидуализм и либерализм, звучал призыв к духовному обновлению общества. Журнал сыграл также значительную роль в распространении нового литературного языка байхуа, заменившего в конце концов с трудом воспринимавшийся широким населением классический древнекитайский язык вэньянь.