Осенью же 1919 года ничто не предвещало сердечной драмы: и Тао, и Мао верили в либерализм, демократию и свободную любовь. Именно в это время Мао выступил с целой серией статей по проблемам любви и брака, опубликованных на страницах крупнейшей газеты Чанши «Дагунбао». Поводом к этому послужил инцидент, потрясший весь город. 14 ноября некая девушка по имени Чжао Учжэнь, отданная родителями в качестве второй жены пожилому, но очень богатому торговцу антиквариатом У Фэнлиню, покончила с собой. Она перерезала себе горло бритвой в то время, когда ее несли в красном свадебном паланкине в дом суженого. Ужас родителей, мужа и всех собравшихся невозможно было передать. В течение многих дней в городе только и разговоров было, что о несчастном семействе Чжао. Многие осуждали девушку, нарушившую каноны конфуцианства, но было и немало людей, сочувствовавших несчастной. Понятно, что и Мао, и Тао И, и все их товарищи были на стороне девицы Чжао. Особенно негодовал Мао Цзэдун. «Причина этого инцидента, — писал он, — лежит в гнилости системы брачных отношений, а также в дикости общественной системы, при которой нельзя иметь независимые суждения и взгляды и невозможно любить того, кого хочешь»104.
Разумеется, проблемы любви и брака, как бы серьезны они ни были, не могли отодвинуть на задний план главную на тот момент для Мао Цзэдуна и его друзей задачу: устранение губернатора и его мафиозной клики. Всю осень Мао работал над тем, чтобы настроить против Чжана как можно больше людей. В духе идеи «великого союза народных масс» Мао считал тогда возможным добиться от пекинского правительства его отзыва в случае, если хунаньцы проявят единодушие в неприятии кровавого олигарха. Одновременно он продолжал через действующий в подполье Объединенный союз учащихся (тиран Чжан распустил его вслед за конфискацией «Сянцзянского обозрения») вести активную пропагандистскую кампанию за бойкот японских товаров, не давая ослабнуть начатому в начале мая патриотическому движению.
В середине ноября он принял также попытку реанимировать общество «Обновление народа», созвав бывших в Чанше членов группы на заседание. На встрече, проходившей в женском училище Чжоунань, в северной части города, была реорганизована внутренняя структура общества путем создания двух отделов: консультативного (то есть, по существу, законодательного) и исполнительного. В составе последнего были сформированы подотделы: школьный, редакционный, женский и обучения за границей. Во главе организации был поставлен исполнительный комитет. Аморфное общество стало, таким образом, приобретать характер централизованной политической партии. Председателем исполкома избрали «Усатого Хэ», а его заместителем — Ли Сыань, хрупкую, но чрезвычайно активную девушку, вступившую в общество совсем недавно. Мао Цзэдун, Тао И, Чжоу Шичжао и некоторые другие вошли в состав консультативного отдела105.
Однако превращения общества «Обновление народа» в политическую партию не получилось. Вскоре после ноябрьского собрания многие члены группы оказались вовлечены в бурные общественные события. Часть из них бьиа вынуждена покинуть Чаншу, в результате чего деятельность организации вновь оказалась парализована, на этот раз почти на год. В конце ноября общественность взволновали известия, пришедшие из приморской провинции Фуцзянь. Там произошли столкновения японских солдат с патриотически настроенными китайскими студентами. Учащиеся Чанши решили провести демонстрацию в знак солидарности со своими фуцзяньскими собратьями. Как раз в это время члены местного комитета по защите отечественных товаров при проверке складов на одном из городских железнодорожных вокзалов обнаружили большое количество контрабандных японских тканей. Их решено было конфисковать, чтобы затем устроить публичное сожжение. 2 декабря утром большая толпа студентов, учителей, рабочих и торговых служащих, всего около пяти тысяч человек, двинулась по улицам города к зданию Комитета образования. Чжоу Шичжао вспоминает: «В этот день была ясная погода… Зимнее солнце играло на лицах молодых людей, но их сердца переполнялись гневом и возмущением. Студенты несли японские ткани, растянув их вдоль обеих сторон колонны широкими полотнищами. Это очень напоминало похороны. Когда толпа проходила мимо магазинов иностранных товаров, гремели мощные крики „уничтожим контрабандный товар“, „долой торговцев-предателей“. В час дня колонна демонстрантов подошла к дверям Комитета образования. Японские ткани сложили кучей, и толпа уже тысяч в десять обступила эту груду, ожидая сожжения.