— А почему в доме так много книг?
— Я учитель. Эти книги нужны мне для работы.
— А зачем вам столько книг о социализме?
— Я по совместительству работаю редактором; что мне дают, то я и просматриваю.
— У вас тут были двое иностранцев. Кто они?
— Это два англичанина, профессора из Бэйда. Приехали в Шанхай на летние каникулы да и зашли поболтать.
Затем инспектор стал допрашивать Чэнь Гунбо по-английски. Французского Чэнь не знал.
— Вы японец? — почему-то спросил он.
— Нет, — ответил Чэнь. — Я приехал из Гуандуна.
— Зачем вы приехали в Шанхай?
— Я профессор Гуандунского юридического института. Сейчас у меня летние каникулы, вот и приехал в Шанхай поразвлечься.
— Где вы остановились?
— Здесь.
Потоптавшись еще немного, полицейские осмотрели дом. Но, по-видимому, не очень старались, так как ничего не нашли. Это и спасло Ли Ханьцзюня и Чэнь Гунбо. Ведь в одном из ящиков стола в спальне Ли лежал проект «Программы Коммунистической партии Китая»!
Глубокой ночью заговорщики собрались в доме у Чэнь Дусю, где жили Ли Да и Ван Хуэйу. Было понятно, что продолжать заседания в Шанхае уже нельзя. Мао Цзэдун считал, что надо уехать куда-нибудь подальше, но Ван Хуэйу предложила перебраться в ее родной городишко Цзясин, расположенный на берегу озера Наньху, примерно в 120 ли к югу, в провинции Чжэцзян. Там можно было нанять лодку и провести заключительное собрание на озере. Почти все согласились, только несколько человек по разным причинам решили не ехать. Чэнь Гунбо, например, был страшно напуган. Ведь в Шанхай он приехал с молодой женой, а теперь их медовый месяц грозил обернуться трагедией! Договорившись с Ли Да, он вместе с супругой срочно выехал на несколько дней в город Ханчжоу (провинция Чжэцзян), более чем за двести ли к югу от Шанхая. Не дожидаясь окончания съезда, вернулся в Хунань Хэ Шэхэн: большинство делегатов считали, что он ничего не понимает в марксизме, а потому попросили Мао отправить его домой под каким-нибудь благовидным предлогом. В связи с тем, что за его домом была установлена слежка, не смог покинуть город Ли Ханьцзюнь. Да и Маринг с Никольским тоже решили не выезжать из Шанхая, чтобы не привлекать к себе внимания.
31 июля рано утром оставшиеся десять участников форума, в том числе и Мао, в сопровождении Ван Хуэйу отправились на поезде в Цзясин. Вместе с ними поехал и Сяо Юй, старый друг Мао Цзэдуна, который, оказавшись в Шанхае и узнав о съезде от Мао, решил посмотреть, чем дело кончится. Ван разместила всех в местной дорогой гостинице с совсем не подходившим к данному случаю названием — «Счастливые супруги». В этом отеле они и наняли лодку. Умывшись и позавтракав, около десяти утра Мао и все остальные, за исключением Сяо Юя, отправились на озеро. Лодка оказалась достаточно просторной, с большой каютой. В ней все разместились и поплыли на середину озера. Им повезло. Погода была неважная, моросил мелкий дождь, поэтому отдыхающих было совсем немного. После обеда их вообще почти не осталось.
В отсутствие представителей Коминтерна делегаты приняли «Программу», «Решение о целях КПК» и «Манифест» в крайне левых, ультрареволюционных редакциях. Они, похоже, чувствовали себя героями и никого не боялись. После этого единогласно избрали Чэнь Дусю секретарем Центрального бюро партии. (В 1922 году пост секретаря будет переименован в пост председателя Центрального исполнительного комитета, а в 1925 году — Генерального секретаря ЦИК; Чэнь Дусю будет занимать его вплоть до июля 1927 года.) В Центральное бюро вошли еще два человека: Чжан Готао (ответственный за оргработу) и Ли Да (ответственный за пропаганду). В отсутствие Чэнь Дусю обязанности секретаря были возложены на Чжоу Фохая.
Было уже шесть часов вечера, но возвращаться на берег никто не хотел. Сидя в лодке, молодые люди дружно кричали: «Да здравствует Коммунистическая партия Китая!», «Да здравствует Третий Интернационал!», «Да здравствует коммунизм — освободитель человечества!»250 Отвечало ли им эхо или нет, неизвестно.
Часть III НАЦИОНАЛИЗМ ИЛИ СОЦИАЛИЗМ?
УРОКИ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ТАКТИКИ
То, что делегаты съезда проявили излишний норов, пойдя наперекор директивам представителей Коминтерна, сразу же дошло до Маринга. А он терпеть непослушания со стороны политических малолеток не собирался. После форума он потребовал от Чэнь Дусю (через его представителя Бао Хуэйсэна) немедленно вернуться в Шанхай и взять на себя непосредственное руководство партией1. И, несмотря на то, что у Чэня имелись свои планы (он, например, полагал целесообразным перевести штаб-квартиру КПК в Кантон2), «китайский Луначарский» вынужден был подчиниться. Портить только что установившиеся отношения с Москвой ему не хотелось. В сентябре 1921 года он ушел в отставку с поста председателя Гуандунской провинциальной комиссии народного просвещения и прибыл в Шанхай.