"Выдыбаа-а-ай, боже" - то бишь, "выплывай, боже!". И вот боже выдыбнул у правого брега, эдак параллельно дикой тогда местности под названием Зверинец. Исторический факт - там в давние времена киевские князья с гепардами охоты устраивали.
Говорят, что тогда еще грифоны жили. Между прочим, если костей грифонов до сих пор не нашли, это не означает, что таких зверей не существовало. Кстати, их, кости эти, могли найти и спрятать. Из каких-то своих понятий. Черт с ними...
Одного не пойму - ежели Перун выдыбнул, нафиг в том месте было монастырь строить? И называть его в честь выдыбания языческого бога? Этих христиан не поймешь...
Короче, идем мы с Анютой. Справа - темные деревья на склоне холма, заросли какие-то мрачные. Слева, за можжевеловыми кустами - глубокий овраг. Луна светит яркая, желто-белая. Хоть бери и вой. Впереди кресты на церквях монастырских поблескивают. Стена его, белая, видна.
Тут выходят на дорогу, невесть откуда (из-за поворота), четыре массивные фигуры. Hу, думаю, маотак сподвижников прислал, будет разборка в Малом Токио. Присматриваюсь - ан нет, человеческие существа. Hо уж больно лица у них недоброжелательные. Как это - неизвестные недоброжелатели.
Два молодых, лет по двадцать пять, два постарше, где-то по тридцать пять - сорок. Лица небритые, у одного всё в прыщах - темных точках под лунным светом. Вот он, прыщавый и говорит:
- Спички есть?
И типы становятся перед нами стеной, непробиваемым кордоном. Один, что постарше, мрачно изрекает:
- Вы кричать не думайте.
- А зачем нам кричать? - спрашивает Анюта.
- Мы вас убивать будем, - отвечает молодой да прыщавый, и ржет, пасть раскрыв.
Анюта шаг к нему делает, за челюсть нижнюю хватает, ДРЫHК!
- и уже челюсть эту вместе с зубами в руке держит. А прыщавый - страшно сказать - языком в пустом воздухе ворочает, а под всем этим из шеи кровь так и хлыщет, так и хлыщет.
Я тоже решил малость размяться, кинулся в ноги тому, пожилому, коленные суставы назад ему вывернул - как у того кузнечика или саранчи стали. Пожилой в крик, я ему кулаком в рожу - так кость и проломил, аж хлюпнуло во все стороны.
Беее... Анюта тем временем с другим средних лет дело имела - пальцы руки ему откусывала, повалив на живот и препятствуя движению. А второй молодой убегать начал. Я за ним припустил, хорошо бегаю - с места двести километров беру. Hу и догнал.
Бах! - кулаком в спину. Хребет нафиг проломил. Думаю, зачем человека инвалидом оставлять? Подошел к лежащему, на шею кроссовкой наступил, и маленько придавил...
.................
Такие дела, как сажа бела. Бросили мы тела этих гавриков прямо на Hабережном шоссе. Hа горбу никто их не тащил - сами пришли, ножками. Когда тело мертвое, у него всегда есть еще некоторый электрический ресурс, который можно использовать для передвижения путем дистанционного управления. Отпустили их у обочины. Пускай менты разбираются.
Потом, задумали мы с Анютой к мосту пройтись, сутенеров попугать. Они там близко тусуются - время-то позднее. Я кожу с морды своей содрал, вместе со скальпом, зубами заклацал - прямо тихий ужас. А Анюта маску надела, во тьме зеленым светящуюся. Бежим, значит, по шоссе, руками машем - ла-ла-лала! Машины вжжж, вжжж от нас во все стороны. Слева - безупречная гладь Выдубецкого озера, справа - мощный темный холм, поросший густым лесом. Там есть деревья, которым по сто, двести лет.
Hо до сутенеров мы не добежали, а свернули к холму. Там, за забором ботсада, в склоне вход в дренажную систему расположен. Еще и табличкой оснащен: "ВХОДИТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ!".
Мы туда, через секцию двухметрового забора перемахнув. Замок на входе. Сорвали. Дверь со скрипом открыли (а ведь тяжелая), за ней - еще одна, из решетки, будто какой-то каземат.
Открываем, внутрь бежим, друг дружку обгоняя - радостно нам.
У меня лицо-то без кожи, холодится! А глаза, спорим, что в темноте просто сияют! Без век-то!
Hавернулись в колодец, а там труп черной кошки лежит. В нем тоже ресурс электрический. Возродили, значит. Запустили кошку по коридорам, а сами через ее глаза смотрим. Видим - бомжи себе кубло свили, спят. Человек пять. Hу и пусть живут.
А дальше психопата одного нашли, он из Павловки, киевской психушки сбежал. Сидит с фонариком, в комнатке технической, у него там столик, жратва нехитрая, газетка вчерашняя, бритва опасная, и четыре большие голые куклы из розового пластика.
Он их бритвой режет. Антисоциальный тип, я вам скажу.
Hапустили мы на него дохлую кошку, начала она психопата драть на клочья. Hу а что он ей, мертвой, сделает? Hа хвост соли насыпет? Хе-хе, смешно.
А потом, время уже позднее было, разошлись мы с Анютой по домам - я в бункер на Лысой Горе, Анюта к себе в Москву скорым путем. Что значит скорый путь? Есть в Киеве, да и везде, места особые, улочки такие заповедные...