«Завтра, — подумала она, — я пойду одна повидать женщину, чешущую шерсть во Дворе Ткачей. Будет хорошо поговорить о доме».
Глава 11
Ночная поездка
«Ну вот, я ее совсем измучила, — раздраженно думала Мара. — Таскала ее туда-сюда, отказала даже в малом утешении — поговорить с той ткачихой. Но как я могла поступить иначе? Мне нужно было попасть в сад, я должна была…»
И теперь, великий Амон, ей придется ждать еще, прежде чем она сможет передать Шефту послание царя. Если бы только она могла сразу сбросить это с души! Но, конечно, он был прав, в том месте было слишком много ушей, чтобы слушать…
Она открыла калитку и отступила, пропуская Инанни, мысленно перебирая указания, которые дал ей Шефту. Эта встреча была лишь для того, чтобы договориться о будущих, поскольку он не смел часто показываться с ней на дворцовых землях. Завтра, сказал он, она должна придумать способ тайно выбираться ночью в город, способ приходить и уходить, когда ей вздумается, через дворцовые стены. Завтра вечером у лавки золотых дел мастера Нефера, сразу за стенами, ее будет ждать проводник, чтобы отвести в место, где они с Шефту смогут поговорить в безопасности.
Она глубоко вздохнула, следуя за Инанни и ее женщинами через садовую калитку и между каменными баранами, что обрамляли широкую мощеную дорогу. Один день — короткий срок для таких сложных приготовлений. Она понятия не имела, с чего начать.
Выйдя на дорогу, она заметила, как Инанни натянула шаль на лицо, торопливо проходя мимо часового с отвернутой головой. «Боится, что я снова его взглядом испепелю», — с тенью усмешки подумала Мара. Взглянув на стражника, она обнаружила, что он снова откровенно ею любуется. Внезапно ей пришло в голову, что он может быть полезен — очень полезен. Она оценила его, размышляя. Он был молод, достаточно хорош собой, чтобы легко поддаться лести (его шаг под ее взглядом уже превратился в самодовольное вышагивание), и охранял ворота, которыми, по-видимому, мало пользовались для общего движения во дворец и из него. Да, стоило попробовать. Мара бросила на него томный взгляд, позволила улыбке неуверенно заиграть в уголках губ, а затем неспешно пошла за Инанни. Завтра вечером, когда он снова заступит на дежурство, она с ним познакомится.
Этот случай вернул ей уверенность. Пока они быстро проходили через опустевший Двор Ткачей и вереницу маленьких садов и дворов, ведущих обратно к лестнице, ее тревоги уступили место озорному предвкушению завтрашнего дня и следующей встречи с часовым. Будет забавно обвести его вокруг пальца, волнующе — впервые выбраться на улицы Фив. Что до послания царя, то это касалось только Шефту. «Играй в свою игру, девочка моя».
Но ее встречи на сегодня еще не закончились. Едва она попрощалась с Инанни и удалилась в свою комнату, как в дверь, ведущую в коридор, раздался тихий скрежет. Нахмурившись, Мара пошла открывать. В комнату тотчас же протиснулся ливиец в шенти раба и бесшумно и быстро закрыл за собой дверь.
— Ты пойдешь со мной, — пробормотал он. — Возьми плащ.
Челюсти Мары сердито сжались. Она никогда раньше не видела этого человека, но неприязнь к нему возникла мгновенно. Все в нем отталкивало — его бледная чужеземная кожа и бесцветные волосы, один слепой глаз, молочно-голубой на его грубом лице, а главное — наглость, с которой он ею помыкал.
— Ты еще чей брат-демон? — выплюнула она.
В ответ он полез за пояс и достал что-то, что равнодушно протянул на руке, похожей на кусок говядины. Это был скарабей, точь-в-точь как тот, что дал Маре ее хозяин в Менфе.
Угрюмо она повернулась за плащом. Ливиец натянул ей на лицо его край, прежде чем жестом указать в коридор. Несколько минут спустя они уже спускались по наружной лестнице и шли через череду незнакомых, залитых звездным светом дворов к тому, что, как подсказал нос Мары, было дворцовыми конюшнями. Они продрались сквозь заросли акации и вышли на каменную дорогу.
— Подожди, — прорычал ливиец.
Когда стук его сандалий затих вдали, стало очень тихо. Мара слышала лишь легкий шелест ветерка в листьях акации, а дальше — гортанные крики конюхов и редкий глухой стук копыта. Резкий, чистый запах лошадей ударил ей в ноздри, почти заглушая более слабый, но вездесущий аромат лотоса, что поднимался в ночном воздухе от сотен дворцовых садов. «Было бы славно, — подумала Мара, — было бы чудесно просто растянуться вон там на траве, под густыми звездами, на прохладном ветерке, и чтобы никаких мыслей…»