— Ах да, чудо, — пробормотала она теперь. — Слухи о нем дошли даже до Менфе.
— Дивны пути богов, — благочестиво произнес Шефту.
Мара улыбнулась. Она начинала понимать, и то, что она понимала, приводило ее в восторг.
— Должно быть, это была воистину чудесная вещь, — согласилась она. — Это случилось во время великого празднества, не так ли? Прямо под носом у царицы, на глазах у всего народа. Великое золотое изваяние Амона пронесли по улицам, а затем обратно в храм на плечах жрецов, пока благовония поднимались облаками, а народ ликовал…
Шефту с большим интересом разглядывал свой кубок.
— …и тогда, когда изваяние бога приблизилось к своему святилищу, смотри! оно свернуло в сторону, остановилось перед юным царевичем и ввело его за завесу в самое Святая Святых. Говорят, он вышел оттуда, словно околдованный, едва держась на ногах, чтобы поведать, что Амон назвал его фараоном… Так все было, Сашай?
— Да, — торжественно ответил он. — Пути Амона таинственны.
Наступила короткая пауза.
— И весьма удобны, — добавила Мара.
Шефту поставил свой кубок и повернулся к ней. Его глаза были полны смеха.
— Неужели ты скептична, крошка? Конечно же, нет! Это было прекрасное чудо, и потребовалось лишь немного помощи от жрецов, которые несли изваяние.
«Я так и думала! — сказала себе Мара. — И все же ты не сказал мне ничего, о чем я бы уже не догадалась. Клянусь Пером, ты не уйдешь от сети вечно, моя хитрая рыбка!»
— Так значит, в конце концов, — нарочито произнесла она, — твой Сын Солнца — не более чем ловкий политик.
Эффект был мгновенным. Улыбка Шефту исчезла без следа.
— Следи за языком, девчонка! Он не политик, а завоеватель, достойный править Египтом и всем миром!
— Но если он полагается на простые уловки…
— Слушай, моя милая скептичка. — Шефту наклонился к ней, его глаза горели, голос был низким и быстрым. Вот оно, наконец; он забыл об осторожности. Мара напряглась, чтобы не пропустить ни слова. — Думаешь, царевич бездельничал все эти годы в храме? Он провел их, превращая все жречество в свое оружие. Они готовы восстать — сегодня, завтра, — им нужен лишь сигнал. Что до чуда, то оно не возвело его на трон, но он на это и не рассчитывал. Хепусонбе, верховный жрец, — орудие Хатшепсут, и, кроме того, чтобы сдвинуть эту женщину, нужно нечто большее, чем чудо! Тем не менее, наша «уловка» далеко не была напрасной!
— Но если никто не поверил…
— Народ поверил! И они помнят. Оглянись вокруг. — Шефту махнул рукой в сторону переполненного зала. — Все это — мятежники, верные царю. Более того, это вынудило Ее Высочество и Могущество пойти на притворство с регентством. Она слишком долго ждала, чтобы последовать совету Сенмута и устроить так, чтобы царевич умер от какой-нибудь «таинственной» болезни, — после чуда она не посмела. Вместо этого она призвала его обратно во дворец и сделала своим царственным пленником. Слишком поздно, клянусь Амоном! Пока она осыпает почестями того архитектора и его головорезов, она не замечает, что многие из молодых вельмож все больше беспокоятся о состоянии Империи. — Медленная улыбка скривила губы Шефту, когда он откинулся назад и потянулся за своим кубком. — Я позаботился о том, — легко добавил он, — чтобы их беспокойство росло, и чтобы они тоже помнили о том чуде.
«Бьюсь об заклад, что позаботился!» — подумала Мара. Так вот оно что — у нее почти перехватило дыхание. Это была не дворцовая интрига, а революция, в которую были вовлечены жречество, знать и простой народ, — без сомнения, и армия тоже. И все это сложное дело покоилось в ладони этого интригана рядом с ней. Она изучала его, полубоясь, полувосхищаясь, пока он пил свое вино. Хатшепсут держала Тутмоса в плену, но никто не пользовался ее доверием больше, чем сладкоречивый вельможа Шефту, самый опасный для нее человек во всем Египте. Как он этого добился? Проницательная дальновидность, терпение, обман, столь последовательный и совершенный, что это было произведением искусства. «Да, шедевр», — подумала Мара, вспоминая его воздушное пренебрежение придворным этикетом вчера, его ленивое высокомерие.
И все же был и совсем другой Шефту — та темная, одинокая фигура, которую она однажды вечером видела на фоне пламенеющего неба на борту «Жука». Внезапно она почувствовала с ним близость. При всей своей беспечности, при всем своем золоте, он вел жизнь столь же опасную, как и ее собственная. И если он подчинится тем ужасным приказам, что она должна передать ему сегодня…