— Мы не сдадимся, Голубоглазая. Он… придет.
— Да, он придет. — Ложь горчила на языке Мары. Резко повернувшись, она пошла дальше через залу.
Двор все так же был пуст, если не считать лунного света, да и тот казался тусклым и безжизненным. Мара мгновение постояла на пороге, за ее спиной чадил факел, затем вернулась в таверну. Она закажет тарелку рагу, и если он не придет к тому времени, как она поест…
«Дура! — сердито сказала она себе, снова усаживаясь в своей кабинке. — Зачем ты все еще надеешься? Он пропал. Ты даже никогда не узнаешь, что случилось».
Она не могла есть еду, которую принес Ашор, так же, как не могла ответить на тревожный, невысказанный вопрос в его глазах. Она сидела, ковыряя большие куски мяса. Теперь уже было неважно, что она скажет своему хозяину. Она расскажет ему все. Без Шефту царь был обречен, никто другой не смог бы… О, матерь истины, зачем она вообще его встретила? На мгновение ей захотелось повернуть время вспять, отменить все, даже вернуться к гладильным утюгам и привычному ворчанию Теты.
Она швырнула ложку, затем напряглась, когда на нее упала тень. Жонглер Сахуре стоял в проходе кабинки, криво улыбаясь. Три позолоченных шара вкрадчиво кружились над его рукой.
— Живи вечно, Лик Лилии, — приветствовал он ее. — Ты сегодня долго одна. Где наш друг Сашай?
— Не знаю. Ступай прочь! — Мара взяла ложку и принялась есть.
— Странно, — промурлыкал Сахуре. — Часто он приходит сюда, когда тебя нет, но никогда прежде я не видел тебя без него.
Мара испепелила его взглядом, но хранила упрямое молчание.
— Дева-загадка, — мечтательно продолжал жонглер. — Невидимая для бедных смертных, кроме как в часы тьмы, в этом единственном месте. Где же ты скрываешься днем, Око Бирюзы, что сердце мое ни разу не возрадовалось твоему лику ни на рыночной площади, ни на виллах Великих?
— Это не твое дело! — Мара в ярости оттолкнула тарелку. — Ты отбиваешь мне аппетит, жонглер! Прочь!
Он лишь улыбнулся. С видом приятной неги он переменил положение своего кривого тела, и шары легко заплясали в другой руке.
— Да-да, нужно быть осмотрительным. А ты — само воплощение осмотрительности, не так ли, Прекрасная? Ни слова не сказала ты о своих сегодняшних бедах, хотя очевидно, что они тяжким грузом лежат на твоей душе. — Внезапно он наклонился к ней так близко, что его дыхание коснулось ее уха. — Где он? Он опаздывает. Можешь мне доверять, я, как и ты, посвящен в его тайны…
Оттолкнув его, Мара вскочила на ноги, разбрасывая его золотые шары во все стороны и извергая поток брани, включавший несколько вавилонских выражений, которых Инанни никогда бы не услышала.
— Убирайся, говорю тебе, сын сорока демонов! Не стану я слушать твою проклятую болтовню! Прочь! Вон!
Она оборвала себя, задыхаясь, и поняла, что все в таверне обернулись к ней. Наступила пауза; затем Сахуре подобрал свои позолоченные шары и, едва заметно пожав плечами, поплыл через залу.
Мара глубоко вздохнула и снова опустилась на циновку. Доверять этому человеку-хефту? С таким же успехом можно доверять самому рыжеволосому Сету! «Это просто любопытство, — говорил Шефту. — Он предан». Да, возможно! И возможно, его преданность не продавалась так же свободно, как лук на рынке, но она в этом сомневалась!
Все еще слегка дрожа, она наблюдала, как он хладнокровно начал свое жонглирование в другом углу. «Почему, — размышляла она, — я не восхищаюсь этим негодяем, вместо того чтобы ненавидеть его? Он лишь хочет знать, в какой бочке рыба, а разве я не жила всегда так же? И все же я его ненавижу, и более того, боюсь… Эх, забудь о нем, — устало сказала она себе. — Забудь обо всем».
Сидеть здесь дольше не было никакого смысла. Она потянулась за плащом, встала и в последний раз прошла сквозь гул тамбурина и разговоров, сквозь густой запах мяса, навстречу прохладному свежему ночному ветру.
Но на этот раз двор был не пуст. Едва она оставила позади свет факела и шагнула на темные плиты, как услышала щелчок калитки и увидела высокую, закутанную в плащ фигуру прямо за ней.
Мгновение она стояла в ошеломленном недоверии. Затем с криком бросилась к нему, спотыкаясь на неровной земле, протягивая руку, чтобы убедиться…
— Шефту?
Он не был призраком. Он пришел, он был здесь. Она почувствовала такое сильное облегчение, что у нее почти закружилась голова.
— Матерь истины, что тебя задержало, что тебя задержало? Я думала, ты мертв!
— И я тоже, крошка, — прошептал он.