Он прислонился к стене, словно слишком устал, чтобы стоять. Она протянула руку, чтобы коснуться его, но помедлила, охваченная благоговейным трепетом перед тем, где он был и что сделал с тех пор, как она видела его в последний раз.
— Шефту, ты… в порядке?
— Да, я в порядке.
— Но что-то пошло не так?
— Все! Мара… наш факел погас.
— Погас? Прежде чем вы…
— Когда мы выходили из внутренних покоев.
Мара почувствовала, как по рукам побежали мурашки, когда до нее дошел весь смысл этих слов.
— Осирис! — прошептала она. Она закуталась в плащ, дрожа.
— Мы пробовали каждый проход — некоторые по два, по три раза. Амон! Казалось, прошли годы. В конце концов мы наткнулись на нужный. Чистая случайность.
Прошло мгновение, прежде чем она смогла заставить себя думать о чем-то еще. Затем она быстро подняла голову.
— Но вы добились успеха? Вы принесли золото?
— Все, что смогли унести.
— Значит, все кончено! Все сделано и позади.
— Да. Все кончено.
Мара сделала долгий, прерывистый вдох.
— И ты вернулся в целости. Клянешься, что с тобой все в порядке? Шефту, подойди, чтобы я могла тебя видеть. Так темно.
— Темно? Этот двор темен? Милосердный Амон! Ты ничего не знаешь о тьме.
— Нет, возможно, не знаю. Но я не вижу тебя.
Он помолчал мгновение. Затем заговорил другим тоном, очень тихо.
— Я тебя вижу. Ясно, как на солнце. — Он поднял руку и коснулся ее щеки, лотоса в ее волосах. Внезапно он оттолкнулся от стены и заключил ее в свои объятия. — Я думал, что никогда больше тебя не увижу, — прошептал он. — Пять часов я так думал. Ах, Мара, как много меняют пять часов в мыслях человека!
«Он поцелует меня, — подумала она, — он не сможет сдержаться, он должен, должен!»
— Шефту, — выдохнула она. — Значит, было бы тяжело никогда больше меня не увидеть?
Он запустил пальцы в ее густые волосы и, откинув ее голову назад, посмотрел ей в лицо. Затем, пробормотав что-то себе под нос, он впился в ее губы.
Триумф охватил Мару, тут же уступая место чему-то настолько более сильному и глубокому, что всякая другая реальность исчезла. Она обнаружила, что яростно цепляется за него, захваченная чувством более властным, чем все, что она знала. Впервые она не строила планов, не интриговала и не хитрила, ибо это было совершенно невозможно. Она даже не думала.
Прошло много времени, прежде чем он неохотно отпустил ее и притянул ее голову к своему плечу. Минуты шли, и Мара медленно возвращалась к обычной египетской ночи, ко двору — и к холодной реальности. Она была немного напугана. Что же это случилось за время одного поцелуя? Это было не то, с чем она могла играть по своему усмотрению. Нет, совсем наоборот…
Его руки все еще держали ее. Она ощутила их как отдельное чувство, как грубый лен его платка на своей щеке, как камешек, давящий сквозь подошву ее сандалии. Она шевельнулась, и его руки тут же сжались.
— Пусти меня, Шефту, это…
— Я никогда тебя не отпущу. Никогда. — Он прижался головой к ее голове, касаясь губами ее волос, уха, щеки. — Я люблю тебя, Мара.
— О, Амон, если бы это было правдой! — прошептала она.
— Это правда.
На мгновение чистого счастья она закрыла глаза и позволила себе поверить в это. Конечно, он говорил искренне… Да, он говорил искренне — сегодня. Он поцеловал ее, он нуждался в ней — сегодня. Но завтра? Она прекрасно знала, чем кончаются такие вещи. Она открыла глаза.
— Невозможно, — прямо сказала она. — Ты знатный вельможа. Господин Египта.
— Все это неважно. Не после пяти часов во тьме. — Он отстранил ее ровно настолько, чтобы посмотреть на нее, но крепко держал за руки. — Я не говорю легкомысленно, ты понимаешь?
— К утру ты забудешь, что вообще говорил.
Его голос огрубел.
— Не забуду! Я знаю, чего хочу. Лотосоглазая, я устал от наших поединков. Ты разделишь со мной мою жизнь, какой бы она ни была и сколько бы ни продлилась. Достаточно ясно?
— Вполне… ясно. Но ты, должно быть, сошел с ума. Завтра…
Он схватил ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.
— Молчи, — прошептал он. Он поцеловал ее, сначала нежно, затем снова, совсем не нежно, и она отдалась этому.
«Неважно, что будет завтра, — подумала она. — Ничего неважно…» Она строила воздушные замки, подобные дворцам.
Шефту резко отпустил ее, опустил руки и отошел на шаг.
— Крошка, это нужно прекратить. — Он сделал глубокий, прерывистый вдох. — Мне все еще нужно показаться там, внутри, чтобы меня не начали оплакивать, как мертвого, а тебе нужно вернуться к своему лодочнику.
— Да, — дрожащим голосом произнесла Мара. Замки все еще стояли, башня над воздушной башней. — Надеюсь, он меня дождался. Ты видел Неконха?