— Спорим, вы не увидите там ни имени моего будущего избранника, ни того, как скоро меня ожидает счастливое воссоединение с его прекрасной персоной.
Я склонила голову набок и внимательно посмотрела на Окулюса, включаясь в игру и желая разгадать секрет его предсказаний. Скорее всего, он просто был опытным психологом, который по малейшей реакции мог составить верное представление о человеке и впоследствии выдать его за прорицание.
— Имени, положим, не вижу, — закивал ясновидец, вновь внимательно вглядываясь в мою ладонь, — а вот о персоне избранника могу кое-что поведать.
Внезапно взгляд его впившихся в линии на моей руке глаз стал цепким, и с лица мгновенно слетела маска показной дурашливости. Он сжал мою ладонь так сильно, что я не удержалась и ойкнула, в то время как провидец Окулюс не обратил на это никакого внимания. Его губы шевелились, словно он читал написанное на моей руке, а палец с острым ногтем чертил на линиях какие-то знаки.
— Тёмная пещера, далёкое нагорье гоблина. Путешествие через время, назад… в минулое. И зов.
— Мистер… То есть, я хотела сказать, милорд Окулюс, перестаньте говорить загадками, — воззвала я к провидцу, одновременно пытаясь вытащить руку, что он не дал сделать, пребольно вцепившись в неё крючковатыми пальцами. И вот тут я испугалась не на шутку. Я ощущала, с какой силой, которая таилась в тщедушном теле, Окулюс тянет мою ладонь к себе, так, словно собирался оторвать её от тела. И понимала, что ничего не могу с этим поделать. Палатка ясновидца стояла чуть в стороне, а народ уже начал стекаться к месту казни, чтобы занять наиболее удобные для обзора места. В общем, вокруг не было почти никого.
— Зов. Зов… Нужно слышать глас, ты должна его услышать, — продолжал бубнить Окулюс, не только причиняя мне физические страдания, но и заставляя испытывать жуткий страх.
— Да отпустите же вы меня! — вскричала я, не в силах больше терпеть этого представления — если всё же предположить, что это было понарошку — и с облегчением услышала рядом глубокий баритон.
— Что здесь происходит? — тихо, но угрожающе вопросил Костер, который тут же, не дожидаясь ответа, принялся разжимать пальцы Окулюса. — Хотите сегодня подкинуть работы палачу и дать ему размяться перед казнью оборотня?
Вот! Выкуси! Тебя ведь и казнить могут за нападение на будущую королеву, мерзкий старикашка! Подумала я, но вслух, разумеется, ничего не сказала. Но до чего же хорош гвардеец! Тут же бросился на защиту и буквально спас меня из лап лже-провидца.
— Она Мара! — выпучив глаза, вскричал Окулюс, тыча в меня пальцем. — Мара!
— Она Мара, — совершенно спокойно ответил Костер, задвигая меня себе за спину. — И об этом в Тенебрии не знает разве что ленивый.
Он обернулся ко мне, вопросительно взглянул, и я кивнула, давая понять, что со мной всё в порядке, и растирая едва не пострадавшую в неравной борьбе руку. И пока гвардеец не отвлёкся на ненужную перепалку с Окулюсом, быстро проговорила:
— Идёмте отсюда, Костер. Нас ждёт одно дело.
Рыцарь кивнул, но не торопился отходить от палатки. Ясновидец всё ещё выкрикивал что-то о гоблинах и зове, пока подле него не материализовался паренёк, по виду — его сын — и не увлёк его в неизвестном направлении.
— Он ничего вам не сделал, миледи? — заботливо спросил гвардеец, поворачиваясь ко мне и подавая руку, за которую я с благодарностью ухватилась.
— Нет. Вы подоспели вовремя, Костер, за что я вам очень благодарна.
Мы неспешно зашагали прочь от палаточного лагеря, двигаясь в сторону дворца, где в казематах нас дожидался Ад. О предстоящем не разговаривали, словно старались сделать вид, что на нашу долю не выпало одно из самых опасных приключений в жизни.
— Не стоит благодарить меня, Маша. На моём месте так поступил бы любой мужчина.
Я не стала спорить с ним и доказывать, что он ошибается, и так поступил бы далеко не каждый представитель сильного пола, тем более, что в Илларосе с этим всё могло обстоять иначе. Да и не до полемики мне стало, когда я издалека увидела толпу, окружающую место будущей казни. До чего всё же люди были падки на подобные зрелища! Я была уверена на все сто — доведись мне стать свидетелем повешения, меня бы точно замутило еще на подходе преступника к эшафоту. А илларосцы ничего — весело переговариваются, а после казни отправятся и дальше набивать себе животы всякой снедью и брагой.
— Вас можно поздравить, миледи? Говорят, скоро вы станете супругой Бороса. — Голос Костера вывел меня из размышлений о жестокости бытия, и я вздрогнула. Эх, еще одна тошнотворная тема.
— Ну, это ещё вопрос, кого можно поздравить — меня или Бороса, — как можно спокойнее ответила я, пытаясь придать своему голосу притворной весёлости. Впрочем, Костер шутки не оценил, мрачнея с каждой секундой. Ревнует, что ли?