3.
Я села в машину, захлопнула дверцу, отрезая любые внешние звуки. Тишина… Такая давящая, такая ватная, такая неестественно абсолютная. Перед глазами всё плыло акварелью. В голове неприкаянной тенью пульсировала мысль о том, что всё кончено. Еще вчера было иначе, теперь совсем другая реальность. И это так страшно… Страшно не быть хоть в чем-то уверенной.
Находиться здесь, в этом жилом комплексе, было просто невозможно, я вставила в замок ключ зажигания. Фары осветили тёмное пространство двора. Засевшая в груди заноза так ужасно жгла, что хотелось просто закричать во всё горло. Да, у нас были проблемы, но я думала, что мы сможем их преодолеть. Теперь же тот отрезок нашего совместного времени разорван и брошен в водоворот прошлого.
От нарастающей душевной боли стало физически нехорошо, а еще начало тошнить. В ушах всё еще звенел низкий бархатный голос Марата и это как током по нервным окончаниям. Нужно убираться отсюда. Я выехала со двора, влилась в общий поток машин. Странно было ощущать то, что с каждым новым метром расстояние между мной и Маратом неумолимо возрастает.
Нужно было собрать хотя бы вещи. За полтора года нашей совместной жизни много чего так легко и незаметно перекочевало в квартиру, окутывая ее пространство уютом. Но сейчас была невыносима даже краткая мысль вернуться туда. Пусть всё остается там, в прошлой покалеченной жизни.
От меня словно кусок живой плоти оторвали, вынули сердце и швырнули в котёл с кипящей смолой. Определённая часть моего существа ненавидела Марата за то, что он с такой поразительной лёгкостью подчинил меня себе. Я стала зависима им. Все мои мысли всегда были наполнены им. Это превращалось в некое безумие. Я хотела большего, Марат же хотел освобождения. Ни я, ни он ничего из этого не могли дать друг другу и это так сильно ранило.
Жизнь вроде бы и не заканчивается. Время продолжает идти вперед, а ты уже словно застряла где-то среди другой реальности и боли предательства. Я не знала, что может быть так… ужасно невыносимо. Я просто не была готова к тому, что между нами всё так быстро и совсем неожиданно окончится. А какая тривиальность! Всё, что начиналось как головокружительный роман, завершилось, как дурацкое недоразумение, которого вроде бы и не должно было существовать.
Это пройдет. Всё проходит. Так всегда говорит моя мама. Да я и сама это знаю. Но как пережить вот этот самый момент собственного надлома? Никто об этом не говорит. Выплывай сама, девочка. Здесь советчиков нет. Но самое жестокое, самое болезненное в том, что после всех ссор, после всех слов Марата я всё еще люблю его. Он не хочет продолжать быть со мной, и это больно, а я ничего не могу поделать со своей душой, своим телом, которое так доверчиво привязалось к Марату. Ощущение собственной ненужности и сиротливости выжигало изнутри.
Одна жуткая мысль вынудила меня немедленно свернуть на обочину и часто задышать. Я выехала за пределы города. Навстречу ехал грузовик. Огромный. Такой может переехать легковую машину и не заметить. Или же протаранить так, что вряд ли можно остаться в живых. На секунду я подумала, что было бы неплохо врезаться в этот проклятый грузовик. Несколько секунд и ноющая боль в груди навсегда рассеется. Достаточно вырулить на встречную полосу и всё.
Мне стало не по себе. Остановившись на обочине, я отдышалась, будто только что пробежала марафон. Бросило в жар. Нужно успокоиться. Немедленно! У меня есть мать, старшая сестра и замечательные непоседы-племянники. Я не могу вот так эгоистично распоряжаться своей жизнью, отгородиться от тех людей, которые во мне нуждаются и в которых нуждаюсь я, только потому что моя личная жизнь пошла под откос. Это неправильно.
Глубокий вдох только распаляет боль в моей грудной клетке. Почему эта заноза засела именно в груди? Почему ее просто нельзя вышвырнуть и забыть? Все расстаются и это не конец света. Я посмотрела на себя в зеркало заднего обзора. Глаза красные и воспалённые от невыплаканных слёз. Кожа нездорово бледная. Мне сейчас никак нельзя оставаться одной. Одиночество теперь мой самый главный недруг.
Откинувшись на спинку сиденья, я прикрыла глаза. Вдох-выдох… Вдох-выдох… Соберись, Лана. Ты не можешь быть слабой. Ни сейчас, ни еще когда-либо. Отыскав на заднем сиденье свою сумочку, я достала телефон, провела дрожащим пальцем по сенсору и набрала номер сестры. Она отвечает практически сразу:
- Лана?
- Да, привет, - мой голос звучит как-то совсем чужеродно. Отстраненно и хрипло. – Прости, что беспокою тебя в такой поздний час, - в висках начинает больно пульсировать и я никак не могу собраться с мыслями.