В их семье, как они думали сначала, способности не достались никому. Каждый третий — но их четверых судьба или природа обошли стороной, и не дали даже крошечной «единички» на всех. К соседям постоянно наведывались психодиагностики, приходили врачи, приезжала милиция — и только дом Лавровых после короткого формального визита оставили в покое. Начальник райотдела милиции Шевелев был приятелем отца Антона и частенько заходил к ним поговорить. Рассказывал истории, от которых глаза у Нели становились размером с чайные блюдца, делился подробностями, от которых у самого Антона на затылке шевелились волосы.
— Ваш дом — как островок здравомыслия посреди безумия, — почти всегда добавлял Шевелев, благодаря Нелю или маму Антона за кофе и французские вафли и обещая зайти на неделе.
Антону часто казалось так же. В школе после Вспышки творилось что-то невероятное. Сначала учебу отменили и вовсе, на целый год, а потом, в начале нового, классы поделили. В одной половине учились «нули», а в другой отдельно рассадили кинетиков, вытащив из кабинетов парты — все равно то и дело двигались, перемещались, летали, — и сенсоров, которые к концу дня чаще всего дружно шли к школьному медику за таблетками от головной боли.
Антон со страхом в тот самый первый день вошел в класс, и только увидев в полупустом кабинете сидящую на своем обычном месте Галю, понял, в чем была причина этого страха.
Он боялся, что и Галя станет такой же. Перейдет к одаренным, окажется на другой половине школы, в другом мире, который для него недоступен и наверняка не будет доступен никогда. Но она обратила на него взгляд своих маренговых глаз и спросила, не хочет ли он половинку апельсина, пока не начался урок. Антон в ответ поделился с ней яблоком, а потом они начали обсуждать Вспышку, и все было, как обычно.
Антон накладывает себе еще ребрышек, стараясь не показывать Неле, что мысли унесли его далеко от дома. Но сегодня он провел с Галей слишком много времени. Слишком долго дышал с ней одним воздухом и слишком усердно справлялся с желанием повернуться и посмотреть на нее, окинуть взглядом, задержать его на ее лице с тонкими бровями, всегда чуть вздернутыми, словно Галя удивлялась всему на свете, на губах, улыбку с которых он стирал так часто, что уже и забыл, как она выглядит...
— Но ведь ты им дал номер телефона, чтобы позвонили, если будут новости? — спрашивает Неля.
Антон кивает. За окном еле слышно завывает ветер, возвещая начало давно обещанной синоптиками снежной бури. До больницы всего пара кварталов — в Зеленодольске ничто не может быть слишком далеко, всё рядом и все рядом, и добрые соседи уже успели навестить его сегодня, похлопать по плечу, выразить надежду на лучшее, предложить помощь...
— Конечно, дал, — все-таки отвечает он. — Хотя его и так все знают. У нас в Зеленодольске люди все еще пользуются домашними телефонами, Нель. Помнишь, что это такое?
— Ну ты и язва, — замечает она беззлобно. — И как тебя выносит твоя...
Антон не поддается на провокацию, хотя Неля хороша. Только хмыкает и наливает себе еще вина.
Неля кивает, когда он предлагает и ей, но почти тут же замечает, что от усталости валится с ног, и допьет потом. Поднявшись, она забирает бокал и уходит к себе. Антон убирает со стола и слышит, как начинает шуметь вода в ванной.
— То-ош, не поставишь мой телефон за зарядку? Я в кухне его оставила.
— Поставлю, — говорит он, заметив Нелин телефон на тумбе у микроволновки.
Когда он вставляет вилку в розетку, экран загорается. На нем — Неля, ее муж Саша и их сын Костя, которому в этом году исполнится шесть. Уже шесть, а ведь казалось, его племянник вот только явился в их тогда еще общий дом из роддома, вот только ухватил его, Антона, за палец крошечным сморщенным пальцем и уставился на него мутным взглядом своим темных, как у матери, глаз.
Прошло шесть лет.
Со времени рождения Кости прошло уже шесть лет, но он до сих пор помнит.
С момента, как Галя Голуб обрела способности, прошло уже шесть лет, но он до сих пор не может забыть.
Глава 4.1 Галя
На следующий день на Зеленодольск обрушилась обещанная метель. Ветер свистел в проводах, снег моментально замел дорожку от крыльца к калитке, и папа несколько раз выходил чистить снег. Галя позвонила Фаине, рассказать ей новости о дяде Сергее, и та была огорчена не меньше, хотя сначала при упоминании фамилии Антона скривилась, как будто съела лимон. Галя постаралась этого не заметить.