Она и не знала, что может чувствовать боль импринта так остро и ярко. Это ощущение билось внутри пульсом до сих пор, пробиралось внутрь, как разъедающая кожу кислота.
Если бы Аниса не вцепилась в нее, она бы набросилась на Кристьяна. Она, Галя Голуб, которую все считали тихоней, с удовольствием впилась бы ногтями в его лицо!
— Скажи мне, какого черта вы с Анисой вообще пришли в кафе? — заговорил Антон, когда они уже подъезжали к дому. — Твоему парню совсем плевать? Был бы я на его месте, черта с два ты бы у меня пошла куда-то сегодня одна.
— Ты не на его месте, — пробормотала Галя себе под нос. — И никогда не будешь.
— Да неужели? — сказал он вдруг с такой яростью в голосе, что они оба оторопели.
Ей вдруг стало совестно перед Эдиком: он ни сном ни духом, а она выставляет его бесчувственным чурбаном. Она набрала воздуха в грудь.
— Мы... расстались.
— Вон оно что.
Антон явно был готов отпустить какой-нибудь язвительный комментарий, так что она быстренько сменила тему:
— Почему ты заступился за Карину? Она ведь психопрактик.
Теперь настала его очередь на нее коситься.
— Во-первых, я не знал. А во-вторых, были другие варианты? Ты бы видела его глаза, Галь. Он совсем поехал.
— Он тебе теперь отомстит, — сказала она полувопросительно, стараясь не показывать эмоций.
Антон фыркнул.
— Пусть попробует. Я знаю все их баги и фичи, им придется постараться, чтобы меня напугать. — Он помолчал, поворачивая на их улицу. — Ты не волнуйся, тебя я не подставлю. К вам больше не подойду.
— Я рада, — сказала она ровно, а потом отвернулась и все время до конца пути молчала, стараясь отогнать тоску.
Глава 27. Антон
Они начинают с могильного креста, который прислоняют к воротам его дома. Антон специально выходит пораньше, пока отец спит — его в противостояние с Группой точно вмешивать не стоит, — и относит крест к мусорным урнам на углу улицы. Соседка баба Нюша таращится на него и что-то явно осуждающе бормочет, но Антон только кивает, громко говорит «здрасте» и идет прочь.
Он ожидает чего-то большего на следующий день, но следующий день приносит новости.
Кристьяна все-таки задержали. Он не знает, за что именно, но догадывается: тот надзоровец, которому здорово прилетело в лицо, серьезно пострадал, если не умер. А может, Карина сообщила полиции, что он ей угрожал.
А может, дело в чем-то еще.
Как бы то ни было, Кристьян будет ждать суда в СИЗО, и в отсутствие лидера «мстители» действуют как-то без огонька: ну постят хейтерские комментарии под рисунками Антона в паблике, ну пишут на воротах «предатель» черной краской — и что?
Тот же Ветров, когда встречает его в супермаркете, задевает плечом и молча проходит мимо. Антону плевать на их так быстро окончившуюся «дружбу», да и на все остальное, если честно, плевать, пока это не задевает отца и... Галю.
Пусть только попробуют ее тронуть хоть пальцем.
Он все-таки заглядывает в парк в середине недели — не чтобы увидеть ее, а просто так, да — и удивляется, когда тот оказывается почти пустым. Группы нет вообще, и южная часть парка будто вымерла. Гали тоже нет, но зато на скамейке у самого фонтана ошиваются Фаина и ее подружка-эмпат Умочкина.
Спрашивать Фаину о Гале бесполезно.
А ему так хочется спросить.
Ему до боли в костях хочется — особенно после того, что случилось в субботу, и он сейчас не о Кристьяне и не о драке. Что-то как будто прорвалось в нем, когда он услышал, как Галя кричит в машине его имя, когда он увидел ее рядом с собой, бледную, испуганную, но прибежавшую узнать, все ли с ним хорошо.
Это что-то заставило его схватить Галю за руку и потянуть к себе, забыв обо всем на свете.
Она сопротивлялась, как плывущий против течения пловец.
Черт бы ее побрал. Она все время сопротивляется... Конечно, он знает почему, но все равно — черт бы ее побрал.
Антон перехватывает на выходе из парка гуляющую с парнем Анису, и она, хоть и снова уставилась на него и воняет лимоном так резко, что щиплет глаза, но не шарахается прочь и не пытается сбежать.