— Привет, — говорит он. — А где Галя?
— В Ноябрьске, экзамены сдает. — И Аниса добавляет неожиданно, хоть он и не спрашивал: — Приедет в следующую субботу.
Следующая суббота — это где-то на краю конца света, да?
Ноги будто сами несут его в супермаркет, в отдел канцтоваров. Антон выбирает скетчбук, карандаши, акварель, альбом — сначала почти бездумно, толком не понимая зачем, но потом вдруг воодушевляется.
Он так давно не рисовал на бумаге, по-настоящему.
Наверное, со времен тех безумных рисунков, которые так пугали Нелю. Тогда, кое-как заставив себя отойти от края бездны, он некоторое время вообще не мог взять в руки кисть или карандаш. Рисовал только на планшете, и эти рисунки он до сих пор воспринимает, как чужие.
Выхолощенные.
Коммерчески успешные — в портфолио у них больше всех просмотров и их чаще всего просят использовать в качестве референсов — но как будто лишенные души.
Он садится за альбом сразу же, как возвращается домой, и за пару дней успевает заполнить его почти до половины. Отец не поднимается на второй этаж, так что Антон обклеивает комнату рисунками, совсем как в детстве.
Сюжеты приходят будто сами собой.
Белые птицы и розовые птицы над темным морем в темном небе, развалины замка и кованые ворота, перед которыми девочка и мальчик играют в крестики-нолики... ну да, он думает о Гале Голуб, он и не отрицает.
Но куда все-таки подевалась Группа?
Антон получает ответ на свой вопрос в четверг, когда ему звонит Инга.
— Кое-что случилось, — без предисловий говорит она своим «координаторским» голосом, и он мгновенно настораживается. — Давай встретимся где-нибудь, не хочу говорить по телефону.
Они встречаются в кафе на другом конце города, у самого вокзала. Здесь почти пусто в это время дня, под зонтиками — всего пара компаний, коротающих время за пивом, шашлыком и разговорами. Тайга подходит к кафе почти вплотную. Инга оглядывается на нее, нервно теребит золотой кружевной браслет на запястье.
— Возьмем что-нибудь? Я еще не ела сегодня.
Антон видит, что дело серьезное. Он не торопит. Они берут газировку и гамбургеры, какое-то время говорят о пустяках вроде погоды.
— Нашли машину Дюжевой, — заявляет Инга наконец, наклонившись над бумажным стаканом с ледяной «Фантой» и понизив голос. — В лесу, на дороге к базе отдыха. А неподалеку — ее труп. Висел на дереве. Повешенный за шею. — Она зажимает соломинку губами и долго пьет, прежде чем продолжить. — Криминалисты сказали, он провисел там, как минимум, пять дней.
Антон откидывается на спинку стула, скрестив на груди руки. Картинка, представшая перед глазами, художественно красноречива: зелень пихты, распухшее тело и лицо с почерневшим вывалившимся языком, вьющаяся над головой мелкая таежная мошкара.
И не только мелкая. И не только вьющаяся над головой.
— Полиция хочет избежать огласки, — продолжает Инга, пока Антон в задумчивости смотрит на свой бургер. Аппетит он точно потерял. — Надзор пока тоже, хотя, понятное дело, раз я об этом знаю, то знают и другие.
— Надзор хочет замолчать смерть психопрактика?— спрашивает он удивленно. — Из-за чего, из-за Группы?
— Ага. Они не исключают преступление на почве... антипсихопрактических настроений. Дюжева была медийным лицом, — напоминает Инга, — ты представляешь, какой поднимется хайп и хейт? А тут еще и Кристьян так вовремя привлек внимание. Видосы с дракой гуляют по пабликам.
— А как она вообще туда попала?.. В смысле, Дюжева. — Какая-то подспудная тревога зудит в нем тонким зудом комара, но он подумает об этом позже. — Что вообще известно?
Инга впивается в свой бургер зубами, прожевывает.
— Немного. Машина была арендована в день приезда в Зеленодольск. Оплату она внесла в последний раз неделю назад, со своей карты, срок аренды истекает завтра. И... пока это все. Видеорегистратор и телефон, естественно, забрали, будут изучать. Гамлета тоже, сто процентов, снова опросят — он может быть последним, кто видел ее живой.