— А экспертиза? Они же могут определить, самоубийство это или убийство, или... что там еще может быть?
— Внушение на самоубийство, — кивает Инга. — Наверняка эту версию тоже будут отрабатывать. И тут уже лучше психопрактикам сидеть и не высовываться. Но экспертиза у нас тоже не всесильна, знаешь. При средней температуре воздуха плюс 23, с учетом того, что тело провело на открытом воздухе почти неделю... Можешь представить себе, что стало с тканями.
Нет, ему уже хватило одной картинки. Представлять еще раз он не будет.
— В любом случае, они осмотрели место преступления, сделали какие-то выводы. Насколько я знаю, там есть низко расположенные ветки. И следов волочения на земле вроде бы не нашли, как и следов борьбы в машине.
— И что это значит? — спрашивает он, хотя примерно уже знает.
Инга вытирает губы салфеткой, откладывает ее в сторону.
— Это значит, что следствию в таких случаях всегда выгодно, чтобы это было самоубийство. Настоящее, конечно, без психопрактика, который залез в мозг и приказал. Но как было на самом деле, пока неясно. Мне тоже не все рассказывают, сам понимаешь. — Она допивает «Фанту», лед сухо шуршит внутри стаканчика. — Как бы то ни было, нам пока рекомендовали не светиться. И это тот случай, когда лучше так и сделать.
— Так вот почему Ветров и остальные от меня отстали, — замечает Антон почти про себя. Не то чтобы он надеялся на вмешательство самой Инги. И он в жизни не стал бы о нем просить.
Лицо Инги принимает недовольное выражение, она даже цыкает языком.
— А ты, Антон как будто даже разочарован. Сиди тихо и не светись и ты тоже. И с Мариной своей лучше не общайся, мой тебе совет. Мы с тобой уже влезли в это дело. Как бы не пришлось расхлебывать.
Они и в самом деле влезли в это дело. Антон попросил Ингу, а Инга влезла, и в случае чего... Конечно, Инга не считает, что он каким-то образом ко всему этому причастен, но повозить в грязи мордой и его, и ее могут только так.
— Я тебя понял, — говорит он.
Когда Антон возвращается домой, отец ужинает и смотрит телевизор в гостиной. Ради него Антон старается — готовит супы, каши, кладет зелень и строго следит за тем, чтобы отец не ел слишком много сладкого. В последнее время тот готов уплетать конфеты целый день и даже утаскивает их с собой в комнату, но Сапожников запретил: это игра мозга, который все еще переживает стресс и пытается его заглушить, а высокий уровень глюкозы крови для отца в его возрасте губителен.
Антон пробирается в отцовскую спальню и заглядывает в тумбочки и под подушку. Конфет нет. Он поправляет постель, убеждается, что отцу ничего не нужно, и поднимается к себе, чтобы заняться работой, когда телефон начинает настойчиво звонить.
Это Марина.
Глава 28.1 Галя
Ближе к выходным Гале позвонил Эдик.
— Ну что, тебя можно поздравить? — как всегда жизнерадостно начал он. — Ты теперь всего лишь без одного года медсестра-некробиопсихолог?
Сидя на окне общежития и крася ногти на ногах в розовый цвет, Галя засмеялась.
— Всего лишь, да! Но поздравить можно. Все сдала.
— И все на «отлично»?
И вот тут она с досадой вздохнула.
— Нет. Сестринское дело в педиатрии на «четверку». И было бы что трудное, а тут... всего-навсего корь. Забыла название пятен во рту.
— Пятна Бельского-Филатова-Коплика?
Гале даже стало немножечко завидно: он так легко вспомнил!
— Ну да, — сказала она. — Сейчас-то я тоже запросто их назову.
— Значит, теперь точно не забудешь, — заверил Эдик и тут же, без паузы, сменил тему. — Ну так что, наши планы в силе? В субботу День молодежи, может, я за тобой заеду?
Господи, она же ему обещала еще до экзаменов.
— Прости, — сказала она, чувствуя себя виноватой сразу по двум причинам: и потому что забыла, и потому что на самом деле не очень хотела с ним встречаться в таком настроении, но сказать прямо не могла. — Я останусь на День молодежи тут, иду с подругой на мастер-классы. Давай на следующей неделе?..
— Я не хочу тебя заставлять, Галь, — сказал он уже без намека на легкомысленность в голосе. — Давай так: подумаешь, надумаешь — позвонишь до пятницы. Если нет — с моей стороны никаких обид. Так пойдет?