Он возвращается на страничку профиля и уже хочет нажать на кнопку «Принять заявку», когда замечает в блоке «Друзья» знакомое лицо. Палец как будто сам по себе перемещается на фото, и открывается профиль.
«Галина Голуб». Фото на белом фоне — прямо хоть сейчас на паспорт, мысленно морщится Антон — и темно-серые глаза смотрят строго, но золотисто-каштановые волосы растрепаны, как будто Галя только на секунду заскочила в салон с улицы и даже не расчесалась.
Антон не успевает закрыть страницу: Марина замечает, а когда Марина замечает, она не молчит.
— О, а я знаю эту девочку. Это же Голуб, да?
Он откладывает телефон в сторону, чтобы Марина смогла поставить перед ним стакан с пенящимся молоком, и кивает. Она берет телефон и вглядывается в фотографии Гали, и отчего-то Антону сразу же хочется выхватить его из ее рук.
— Да, моя одноклассница, — говорит он.
— Ясненько. Ой, я, кажется, поставила на фото лайк, — говорит Марина, возвращая телефон. — Прости.
Он ненавидит себя за поспешность, с которой возвращается на страницу и снимает отметку. Наверняка у нее тоже нет времени отслеживать каждый лайк. А хотя какая, к черту, разница, пусть увидит. Ему все равно.
Антон заканчивает завтрак через десять минут.
Марина уходит через полчаса.
А еще через час его жизнь меняется так необратимо, что все лайки и комментарии отходят на второй план.
Глава 2.1 Галя
— Зеленодольск! Стоянка десять минут.
Галя схватила чемодан поудобнее и по узкому проходу направилась к выходу, стараясь никого не задевать. Оказавшаяся перед ней парочка все никак не могла разлепить объятий, и даже когда вагон чуть тряхнуло на последнем перед остановкой моменте движения, они не отпустили друг друга… и чуть не налетели на нее от неожиданности.
— Ой, извините, — бросил парень, даже не оглядываясь.
— Да ничего, — сказала Галя.
Поезд остановился, и пассажиры стали спускаться со ступенек на перрон. Галя вышла третьей или четвертой, остановившись на мгновение, чтобы вдохнуть чистый весенний воздух.
Как же я скучала, Зеленодольск. И вот я дома.
Она поставила чемодан на колесики и побрела в сторону выхода с вокзала. Дядя Сергей должен был ждать с той стороны, на автобусной остановке, и, заметив его «форд», Галя заспешила, приветливо махнув рукой. Вот только уже на походе поняла, что обозналась, и что в «форде» сидит вовсе не дядя Сергей.
Это был его сын Антон.
Она крепче сжала ручку чемодана и сделала вид, что замедлила шаг, потому что зазвонил телефон. Ну, или показалось. Ну, или пришла СМС, которую ждала.
Почему Антон здесь? Почему мама не сказала?
Галя бы пошла пешком эти три километра до дома, она бы плюнула на тяжелый чемодан и расстояние. Хотя, погодите-ка, он ведь может ждать не ее?
— Ты, похоже, решила, что я тебя буду ждать до вечера.
Нет, все не могло быть так легко. Он вышел из машины — темные волосы, как обычно, растрепаны, карие глаза прищурены и смотрят колюче — и забрал у нее чемодан, так явно стараясь не коснуться, что это было даже смешно.
— Садись, — резко, словно выплевывая слова. — И пристегнись сразу, чтобы я не напоминал дважды.
— Я и без напоминаний пристегнусь, — сказала она, открывая дверь.
— Не уверен. Проверять не собираюсь.
Галя уселась в машину, с трудом удержавшись от желания хлопнуть дверью. Адреналин кипел, сердце колотилось, как ненормальное, в горле стоял ком.
Спокойно, Галюня, тут ехать всего ничего, — сказала она себе, пристегивая ремень безопасности и откидываясь на сиденье. — Ты же взрослая, вдохни, выдохни, и так тысячу двести раз, а потом тебе станет легче.
В салоне пахло табаком и неизменной «елочкой», свисающей с зеркала заднего вида. Они выехали к переезду и остановились, дожидаясь, пока мимо проползет товарняк, бесконечно длинный и неторопливый, везущий уголь и нефть куда-то на юг.