- Так вот, считай, что ты уже все видел. Только взрывные волны бьют по голове сильнее и воняет меньше.
- Да, романтика ушла к чертям собачьим. У тебя всегда такая манера – рушить чужие мечты?
- Ну почему же? Еще я люблю играть в четырехмерные шахматы и насаживать на саблю тренировочных дронов. А ты, значит, хотел стать космонавтом?
- Летчиком-истребителем, - вздохнул младший засланец, просматривая всплывающие на лицевой панели показания датчиков. – Если бы не дед, чтоб он был здоров, хрен бы я поперся в институт исследования цивилизаций. Думаешь, я всегда мечтал стать хрономантом и бороздить просторы времени в поисках очередной пространственно-временной аномалии? Да сдалось мне все это!
- Ладно, не унывай ты так, - успокоил его старший. – Как закончим это задание, пойдешь на курсы переподготовки, я тебе помогу. По всем параметрам ты подходишь, в военных действиях участвовал. Так что не горюй, ты еще молодой, и полжизни не прожил.
- Эх, а ведь тогда придется отказаться от бессмертия? – хмуро спросил Йан Ло. – Ведь такие модификации дозволены только сотрудникам института.
- Не придется, - сказал Нод Га Тси. – Это слишком дорогое удовольствие, модифицировать работников, чтобы потом губить в них все генетические примочки. Разве что могут не отпустить, но, как я уже сказал, помогу чем смогу. Директор у меня в числе хороших друзей, как-нибудь обмозгуем это дело.
- И на том спасибо. Слушай, а правда то, что говорят Ткачи? Что судьбу невозможно изменить?
- Это как на нее посмотреть. Если веришь в судьбу – ни один хрономант или чернокнижник ее не изменит. А если не веришь, то и думать об этом незачем. Дам тебе только один простой совет – просто живи. Когда начинаешь строить планы, особенно великие и грандиозные, по закону подлости обязательно отыщется какая-нибудь пакость, которой захочется попортить тебе нервы.
- На собственном опыте советуешь, или опять кого-нибудь процитировал?
- Дурак ты, Йан Ло. Это доказано многими поколениями психологов и философов, так что цитировать нету смысла. Лучше применять на практике. К тому же, когда не строишь себе четких карт своей жизни, в голове освобождается столько места для разных мыслей, что никаких расширителей сознания уже и не требуется. Вот вы, молодые, очень любите шпиговать себя искусственными генами и стимулирующими имплантатами, и забываете, что любое разумное существо само по себе способно весьма на многое.
- Да брось ты нас критиковать, умник. Красивей ты от этого никак не становишься. К тому же, ты же сам говорил, что во Вселенной еще много непознанного. Значит, кто-то должен это все раскопать, смахнуть пыль и расставить по полочкам. Блин, что же с нами такое? Не заметил, что мы слишком часто переходим на философские темы? О чем это говорит?
- О том, мой юный друг, что наши мозги еще как-то работают, несмотря на все условия окружающей среды. Или о том, что ты потихонечку взрослеешь, а мне давно пора в дом престарелых. Ладно, забудь это. Лучше достань меч и держи его наготове. Если эксперимент сойдет с предсказанного пути, нам придется самим вступить в драку, и одной псионической силой мы с этим не справимся. Так, осталось еще шесть минут. Может, еще поболтаем?..
4
- Ох, раздери меня Йерфан!
Серебристый шлем метапередатчика с жалобным лязгом разлетелся на сотни мелких осколков. Командный центр оказался всего лишь старой заброшенной многоэтажкой, в которой худо-бедно сохранилась электропроводка. Все связное оборудование расположилось в двухкомнатной квартире, в которую периодически наведывались связисты и техники, трясущиеся над каждой держащейся из последних сил заплаткой, обильно обматывающих старые провода.
- И на кой мне все это надо под старость лет?! – бывший архимаг закрыл лицо дрожащей ладонью. - Ни с кем нет связи… Морок!
Секретарь спотыкаясь прибежал из соседней комнаты и вытянулся по стойке «смирно». Господин Ламбо уже несколько кирсов не находил себе места. Наверняка снова потребует кружку крепкого кофе. Он итак весь на нервах. Ему бы чаю с ромашкой, или настойки сердечника принять, капелек так сотню-другую.
Много эонов Морок верой и правдой служит этому человеку, еще в королевские времена, когда архимаги еще не срослись с инквизицией и не породили этот Департамент, его предки работали прислугой в поместье и винодельне старого Корнелиуса Ламбо. И за эти годы он успел насмотреться всякого – и выходок на заседаниях, и глубоких запоев на, казалось бы, пустом месте, и странных ритуалов, запрещенных самим Маркусом как последним из оставшихся в живых архимагов.