— Сюда! сюда! радостно сообщилъ путеводитель, схватилъ стеклянную дверь и не безъ достоинства усѣлся къ столику, — two bottles stout, waiter! скомандовалъ онъ: — вы не повѣрите, какъ скоро учатся чужому языку въ моемъ положеніи, прибавилъ онъ, наполняя стаканы дрожащими руками, съ сіяющимъ взглядомъ.
— Ну, такъ какже? началъ Русановъ, когда Леонъ утолилъ немного жажду.
— Да что, уѣхала въ *** (онъ назвалъ одинъ изъ приморскихъ городковъ), оставила меня…. презираетъ. Это хорошо, что презираетъ…. дрянь я, и больше ничего! Ну, дрянь такъ дрянь!.. А за что? продолжалъ Леонъ, устремивъ на Русанова туманный взглядъ:- почему я не развязался съ ними? Да очень просто…. Какъ съ голоду умирать приходится, такъ развяжешься.
Русановъ узналъ все, что ему было нужно, и собирался уйдти, размышляя только: дать ли денегъ Леону и какой прокъ отъ того будетъ.
— А отчего это все? заговорилъ Леонъ, ни къ кому уже не обращаясь и повѣсивъ голову:- вольно жь отцу было жениться на ней, когда мнѣ ужь два года стукнуло…. Мать моя Нѣмка, онъ съ ней въ Геттингенѣ познакомился, вотъ какъ я здѣсь съ Lusy….
Совсѣмъ отуманенный, закинувъ голову на спинку стула, протянувъ ноги и засунувъ руки въ карманы, онъ сталь напѣвать какую-то пѣсню.
Волей-неволей, Русанову проходилось сидѣть до расплаты; кромѣ того, исповѣдь начинала интересовать его.
— Онъ въ Германіи философіей занимался, ворчалъ Леонъ, хвативъ залпомъ рюмку и словно оживъ на минуту, — что на каша это… философія съ революціей… брррр! хуже чѣмъ виски на портеръ…. Онъ Инну погубилъ…. У ней права были, она законная, послѣ меня родилась…. Дай-ка мнѣ права тогда! договорилъ онъ, обративъ къ Русанову поблѣднѣвшее отъ питья лицо, съ безсмысленнымъ, животнымъ взглядомъ. Русановъ самъ чувствовалъ какую-то истому въ головѣ, точно ему буравили ее винтомъ….
— А имъ это не удастся, безсвязно лепеталъ Леонъ: я ихъ замыслы выведу… на свѣжую воду…. Онъ не смѣетъ со мною такъ обходиться.
Онъ ударилъ по столу кулакомъ такъ что посуда задребезжала.
— Что жь онъ дѣлаетъ? вторилъ ему въ тонъ Русановъ, не зная о комъ идетъ рѣчь, но предугадывая что-то серіозное.
— Онъ меня подозрѣваетъ, что я русскій шпіонъ. А ты думалъ не Русскій? Онъ меня поилъ кормилъ, я ему служилъ…. А своихъ рѣзать не дамъ…. Я на него два раза доносилъ…. Дошатался я съ ними…. Вотъ каково двумъ господамъ служить.
"До чего можетъ упасть человѣкъ!" думалъ Русановъ, глядя на пьянаго; ужасъ, отвращеніе, жалость кипѣли въ немъ сложнымъ, подавляющимъ чувствомъ.
— Что мнѣ теперь? Все трынь-трава! Издохну гдѣ-нибудь на улицѣ, какъ собака, кондрашка хватитъ…. А ему не спущу обиды…. Я ему покажу, бурчалъ Леонъ, вдругъ съ минутною энергіей поднявшись на ноги и направляясь къ двери.
Русановъ бросилъ деньги на столъ и послѣдовалъ за нимъ.
"Оставить его, послѣднее съ него снимутъ," думалъ онъ, едва поспѣвая за порывистыми шагами спутника. Ему самому стало неловко въ этомъ безконечномъ лабиринтѣ улицъ ужасающаго своею громадностью города.
"Дорогу помнитъ," улыбнулся Русановъ, подходя съ нимъ къ отелю.
Взобравшись на крыльцо, Леонъ отворилъ первую дверь въ бельэтажѣ и сунулся въ нее, но не попавъ, толкнулся въ стѣну.
— Куда вы? схватилъ его за руку Русановъ.
— Не трогай, здѣсь! крикнулъ Леонъ и вломился въ просторную переднюю. Русанову едва успѣла мелькнуть, въ отворенную дверь, комната, освѣщенная какъ день, полная народа и суетившихся слугъ, какъ двое изъ нихъ, подхвативъ Леона подъ руки, силились вытолкать его; тотъ сталъ упираться и забурчалъ неистовымъ голосомъ; Русановъ не зналъ что дѣлать и окончательно потерялся, видя, что гости толпятся на шумъ у двери, окидывая всю сцену любопытными взглядами; они раздались на обѣ стороны и пропустили хозяина.
— Отведите его на верхъ, крикнулъ тотъ, кивнувъ бровями на Леона, и вдругъ запнулся, увидавъ Вдадшара Ивановича.
— Русановъ!
— Бронскій!
VIII. Столкновеніе
Трудно было узнать прежняго красавца Бронскаго, въ этомъ, все еще молодомъ, но страшно осунувшемся желтомъ лицѣ, окаймленномъ синевой небритой бороды.
— Еще разъ неожиданная встрѣча, нашелся онъ первый, съ принужденною улыбкой.
— Я не искалъ ея, отвѣтилъ Русановъ оправясь, — я не зналъ.
— Вы ни чутъ не помѣшали, здѣсь все свои, проговорилъ Бронскій, приглашая его войдти въ залу. Между присутствующими на разныхъ языкахъ пробѣжало слово "Русскій."
Не желая казаться смѣшнымъ, онъ сбросилъ пальто и послѣдовалъ за графомъ. Около двадцати джентльменовъ спорили въ кружкахъ, курили, читали газеты.