Поэтому она решила сменить тему.
— Мы бы хотели повидаться с ним, — сказала она.
Решительно и одновременно умоляюще. Моля о разрешении снова стать частью жизни дочери.
Фредрика была шокирована.
— Мы с отцом стараемся, очень стараемся примириться с фактом, перед которым ты нас поставила. Пытаемся понять твои мысли и планы. Но все равно мы в отчаянии, Фредрика. Мало того что ты уже больше десяти лет тайно встречаешься с мужчиной, но теперь еще и ждешь ребенка от него.
— Я не знаю, что ответить, — вздохнула Фредрика.
— Зато я знаю, — твердо сказала мама. — Завтра возьми его с собой и приходи к нам.
Фредрика подумала, что и в самом деле больше скрывать Спенсера от родителей невозможно.
— Я поговорю со Спенсером сегодня вечером, когда он придет, — пообещала она, — я позвоню.
После этого она долгое время тихо сидела на диване, размышляя о роковом вопросе, преследующем ее столько лет. В чем высший смысл того, чтобы влюбиться в мужчину старше на двадцать лет, который никогда не будет принадлежать ей, который, будь он женат или свободен, оставит ее задолго до того, как она успеет прожить свою жизнь?
Вместе с темнотой, усталостью и грустью из давно забытого пространства, куда, как она думала, она давно закрыла дверь, прокрался тихий зов.
«Поиграй на мне, — нашептывал голос. — Поиграй».
Что за сила заставила ее подняться с дивана, выйти в коридор и впервые с того момента, когда ей был объявлен приговор после Катастрофы, достать скрипку, она не могла вспомнить. Просто вдруг оказалось, что она стоит с инструментом в руках, чувствуя его тяжесть, такую знакомую и желанную.
Вот кем я хотела стать на самом деле.
Когда Спенсер спустя несколько часов зашел к ней, скрипка снова лежала в футляре. Недавно настроенная, только что звучавшая.
Его забрали поздно вечером. В манере, так знакомой ему из прошлого опыта. Пришли незнакомцы, открыли своими ключами дверь, которую он считал своей собственной. Он замер в постели, ему некуда было деться. И тут раздался голос мужчины, шведа, который так хорошо говорил по-арабски:
— Добрый вечер, Али. Не спишь?
Конечно же он не спал. Да много ли ему удалось поспать с того момента, как он уехал из Ирака? Ему казалось, не более десяти часов.
— Я здесь, — ответил он и встал с постели.
Они вошли в комнату, все одновременно. Женщины на этот раз не было, только мужчина с двумя неизвестными Али парнями. Ему стало стыдно, что на нем только трусы и носки — у него страшно мерзли ноги. Сигаретного дыма, висевшего в квартире, он больше не стыдился. От острого запаха свежеокрашенных стен, встретившего его, когда он впервые ступил на порог квартиры, ничего не осталось.
— Одевайся, — произнес мужчина и улыбнулся. — До воскресенья поживешь в другом месте.
Облегчение разлилось по телу. Наконец-то он выйдет отсюда, ощутит холод, вдохнет свежего воздуха. И в то же время новость его ошарашила: прежде ведь о новом жилье не упоминалось ни словом.
Натягивая на себя джинсы и майку, он посмотрел на часы: было уже почти полночь. Мужчины передвигались по квартире словно призраки, он слышал, как они ходят по кухне, открывая ящики и холодильник. Еда закончилась. В глубине души Али надеялся, что на новом месте съестного будет побольше.
Они спустились по лестнице. Первым шел мужчина, говоривший по-арабски, затем Али, а следом все остальные. Вышли на тротуар. Али взглянул вверх, снег запорошил ему глаза. Сколько же в этих краях воды, во всех ее состояниях!
Машина на сей раз оказалась больше, скорее это был микроавтобус. Али велели сесть сзади между двумя неизвестными мужчинами. Сумку, которую ему вручили накануне, убрали в багажник. Один из мужчин был одет в длинное пальто и напоминал Али какого-то киногероя. Другой производил жуткое впечатление: лицо было невероятно обезображено, словно его ножом рассекли пополам, а потом зашили. Когда мужчина почувствовал, что Али не сводит с него глаз, то медленно повернул голову и посмотрел на него. Али невольно отвел взгляд.
Вокруг мелькали типовые многоэтажки. Затем микроавтобус выехал на более просторную дорогу, где машины двигались быстрее. Али смотрел по сторонам. Вдруг справа вдалеке он отчетливо увидел нечто, напоминающее гигантский мяч, освещенный, словно храм.
— Глобен-арена, — сказал парень, сидевший рядом.
Али устремил взгляд прямо перед собой. Каково это — сидеть в машине, не зная, куда тебя везут?
Ночь сомкнулась вокруг их автомобиля. Веки его отяжелели.
«Однажды, — устало думал он. — Однажды это вечное путешествие завершится».
Бангкок, Таиланд
Заставить ее сдаться властям они не могли. С другой стороны, предоставить ей защиту тоже не было возможности. Дав совет срочно связаться с местной полицией, они вышвырнули ее на улицу. Она бежала, не помня себя, без цели, лишь бы прочь от Сукхумвита. Совершенно вымотанная, без пищи и питья, при сорокаградусной жаре она обессилела, пробежав всего пару кварталов. Пришлось остановиться и оглядеться. Чувство направления больше не работало, она перестала понимать, куда бежит.
«Кто-то, — вяло думала она, — ну кто-нибудь должен подтвердить, что я — это я».
Все ее планы пошли прахом. Теперь уже не приходилось выбирать, кому из друзей или знакомых можно довериться. Сейчас ей нужна любая помощь.
Колени подогнулись, и она рухнула на тротуар. Последняя способность мыслить рационально покинула ее.
«Думай, думай, думай, — повторяла она себе. — Какая сейчас моя самая главная проблема?»
Нехватка денег была проблемой острой, но не смертельной. Невозможность связаться с близкими из-за отсутствия доступа к телефону или электронной почте — это куда серьезнее. Но номера телефонов можно выяснить, как и создать себе новый электронный адрес.
Прежде всего нужно попытаться связаться с отцом. Возможно, ему угрожает опасность. Почему он не отвечал на звонки? А мама? Куда все подевались?
Она подсчитала баты, денег должно хватить на полчаса Интернета и один или два международных звонка.
«Больше у меня ничего нет», — думала она, отгоняя подкрадывающуюся панику.
Владелец интернет-кафе, добродушный мужчина, даже налил ей кофе, когда она села за компьютер. Она работала быстро и четко. Нашла телефонные номера нескольких человек, которым доверяла, и записала их. Зашла на страницу hotmail и сделала себе новый электронный ящик. Поколебавшись немного, решила не использовать свое имя в новом адресе, указав другое, более секретное. Пальцы, быстро порхая по клавиатуре, набрали короткое и емкое сообщение отцу. Она отправила письмо на его домашний адрес, а также на адрес церкви. На друга, к которому она обращалась раньше, рассчитывать, по-видимому, нельзя. Или все же? Не ошибкой ли было исключить его из списка? Мысли кружились в ее голове, догоняя друг друга с осиной быстротой и энергией. Ему она отправила очень лаконичное сообщение:
«Крайне нуждаюсь в помощи. Свяжись со шведским посольством в Бангкоке и попроси переслать по факсу выписку с моими данными из налоговой и паспортной базы данных».
Закончив с почтой, она словно по какому-то наитию, которое и потом, по завершении всего, не могла объяснить, зашла на страницу одной из вечерних газет. Может, чтобы на мгновение ощутить себя ближе к родной стране, может, просто чтобы на миг забыть, что она в бегах.
Но не наступило ни то ни другое, потому что первое, что она увидела, когда компьютер загрузил страницу, было сообщение о том, что ее родители были найдены застреленными три дня назад и что полиция не исключает, что убийца — некое постороннее лицо.
Чисто автоматически, не допуская и мысли, что прочтенное только что — правда, она щелкала мышью по ссылкам на другие статьи. «Вероятное самоубийство», «Давнее душевное расстройство», «Шокирован известием о смерти дочери». Мозг отказывался работать. Она поспешно перешла на другой сайт, выбрала другую газету. И еще одну. Многие статьи цитировали Рагнара Винтермана. Он был потрясен и безутешен, заявляя, что церковь лишилась одного из своих самых выдающихся служителей.