Она покачала головой и встала проверить мясо и гратен.
— Мне казалось, что мы уже говорили об этом, — сказал Спенсер и сам услышал, насколько жалко прозвучали его слова.
Эва с треском захлопнула дверцу духовки.
— Тыговорил об этом. А не мы. — И, помедлив, добавила: — Если это «мы» еще существует.
Когда он открыл было рот, чтобы ответить, она подняла указательный палец и поднесла к губам.
— То, что и ты и я уже давно поняли, что должны встречаться с другими, чтобы нормально себя чувствовать, — с этим я смирилась, — сказала она глухим голосом. — Но то, что ты решаешься завести семьюс другой женщиной…
Она прижала ладонь ко рту, и впервые за многие годы ему захотелось обнять ее.
— Как так вышло, Спенсер? — плакала она. — Как мы могли застрять в этих отношениях, когда ни ты, ни я им не рады, когда мы не можем любить друг друга?
Во рту у него пересохло.
Она, очевидно, не имела ни малейшего понятия о том, что устроил ее отец.
«А стоит ли мне продолжать об этом беспокоиться? — спросил себя Спенсер. — Хуже, чем вот это, все равно уже быть не может!»
Фредрика Бергман втиснулась за руль и поехала в Дандерюдскую больницу. Все выходные дело словно бы медленно закипало под крышкой, чтобы взорваться к понедельнику. Два новых трупа, из которых один напрямую связан со смертью супругов Альбин. Предполагаемый убийца, оказавшийся, по мнению Петера и Юара, скорее ключевым свидетелем. Психиатр, уверяющий полицию, будто его пациент никак не мог покончить с собой, притом именно этот врач уже несколько раз ошибся в аналогичных прогнозах. И наконец, два священника, Свен Юнг и Рагнар Винтерман, знавшие Якоба Альбина, как видно, с настолько разных сторон, что оценки и мнения обоих оказались прямо противоположными.
Когда Фредрика и Алекс, уехав из дома четы Юнг в выходные, сравнили сведения, полученные в результате их бесед, то поняли, что Элси оказалась безусловно более разговорчивой, нежели ее супруг. Свен, к примеру, не проронил ни слова о том, что у их сына у самого имелись проблемы с наркотиками и что Каролина Альбин была вместе с ним на протяжении нескольких лет. Позднее в течение дня Алекс позвонил Юнгу и спросил напрямую, почему он утаил от полиции эти сведения. В ответ тот сказал:
— Потому что мне бесконечно стыдно, что я не состоялся как отец. И сейчас мне еще более стыдно, поскольку, промолчав, я втоптал в грязь имя Каролины.
Фредрика сумела выяснить имя их сына и нашла его контактную информацию, но поняла, что особо рассчитывать не на что: парень отправлен на принудительное лечение и в настоящий момент не может быть допрошен на основании закона об охране здоровья наркозависимых. По словам Элси, он находится на лечении в исправительно-реабилитационном центре около Стокгольма, отказывается сотрудничать с персоналом и утратил контакт с внешним миром. Видимо, его последняя передозировка стала причиной органического поражения мозга, но врачи не были на сто процентов уверены. Поэтому Фредрика сразу же вычеркнула его из списка возможных свидетелей.
Так как Дандерюдская больница была именно той клиникой, в которой Фредрике весной предстояло рожать своего первенца, то, входя туда, она ощутила приятное волнение. Но больничный запах вернул ее на землю. Ну почему во всех медицинских учреждениях так отвратительно пахнет? Словно сама смерть пролезла через вентиляционную систему и дышит оттуда на каждого входящего.
Мобильник пискнул в кармане, и Фредрика достала его. Эсэмэска от мамы, передававшей привет от себя и от отца и благодарившей за приятно проведенный вечер со Спенсером.
Смутившись, она снова сунула телефон в карман. Мама ведь совершенно не обязана понимать или принимать стиль жизни дочери. Хотя, конечно, хорошо, что все получилось именно так. После выходных стало как-то проще и одновременно бесконечно сложнее. Ее родители были не так уж не правы, беспокоясь, как она управится в одиночку, когда ребенок родится. В материальном плане Спенсер, конечно, будет помогать ей, насколько сможет, но что до плана практического и эмоционального, то Фредрика знал: тут ее ждет не одно разочарование. Вить гнездо с мужчиной под шестьдесят, к тому же женатым и никогда до этого не бывавшим отцом, — идея, по-видимому, и правда не самая блестящая.
Йоран Альгрен, дежуривший, когда поступила Каролина Альбин, с которым Фредрика ранее разговаривала по телефону, принял ее у себя в кабинете. «Симпатичный какой», — отметила про себя Фредрика и поймала себя на том, что улыбнулась немного шире, чем обычно. Более того, он так же тепло улыбнулся в ответ, окинув ее сверху вниз проницательным взглядом серых, как гранит, глаз. Ему было явно за пятьдесят, но не больше пятидесяти пяти.
— Каролина Альбин, — произнесла она, пытаясь придать голосу деловитую интонацию, чтобы загладить свое невольное кокетство. — Вы были на месте, когда ее доставили на «скорой».
Врач кивнул:
— Конечно. Но, боюсь, не смогу сообщить вам больше того, что уже сообщил вам, когда мы разговаривали.
— Появились новые детали, усложняющие ситуацию, — объяснила Фредрика, сдвинув брови. — Слишком много людей, близких Каролине, свидетельствуют, что она никогда в жизни не употребляла наркотиков.
Йоран Альгрен развел руками.
— Я исхожу только из того, что видел и задокументировал сам, — ответил он снисходительно. — Погибшая — молодая женщина, чей организм был полностью разрушен. Исколотая, испитая и с телесными повреждениями, говорящими о длительной наркозависимости.
— Хорошо, — согласилась Фредрика и открыла сумочку. — Так, на всякий случай.
Она вынула две фотографии.
— Вот эта женщина приехала на «скорой» и представилась сестрой умершей?
— Да, — уверенно сказал Йоран Альгрен.
Фредрика с облегчением убрала снимок Юханны Альбин обратно в сумку.
— А вот это, — показала она другую фотографию, — это та женщина-наркоманка, скончавшаяся из-за передозировки? Опознанная своей сестрой как Каролина Альбин?
Врач взял снимок и попятился назад.
— Не может быть, — пробормотал он.
— Простите? — спросила Фредрика, стараясь не выдать нетерпения.
Врач покачал головой.
— Нет, — сказал он ошарашенный. — Или… я не знаю.
— Что вы не знаете? — настойчиво спросила Фредрика и забрала назад фотографию.
— Я не уверен. Женщина на снимке, безусловно, похожа на ту, что умерла, но…
Врач растерянно вздохнул.
— Нет, это не одно и то же лицо, — признал он.
Фредрика вцепилась в свою записную книжку.
— Вы уверены?
— Нет, но я сегодня все проверю в течение дня. Со мной такого никогда не случалось. Мы следовали всем правилам, которые…
От нетерпения и волнения Фредрика перебила его.
— У женщины не было никаких других повреждений? — спросила она.
— Что вы имеете в виду?
— Телесных повреждений, указывающих на иную причину смерти?
— Нет, — ответил врач. — Я ознакомился с протоколом вскрытия и не нашел никаких отклонений, которые бы выбивались из нормальной картины в женском варианте.
«Нормальная картина в женском варианте», — Фредрика поежилась.
— Но конкретной причиной смерти послужила передозировка героина?
— Да, если описать это простыми словами.
— И инъекция была сделана ею самой у себя в квартире?
Йоран Альгрен уставился на нее.
— Мне это неизвестно. Знаю только, что она поступила в больницу на «скорой» и что сестра нашла ее в квартире. Где именно женщина ввела себе наркотик, для проведения лечения нерелевантно.
Конечно, это правда, понимала Фредрика, но полицейские, приехавшие в больницу, должны были бы заинтересоваться данным случаем. Это их задача, а не больницы — выяснить, нет ли основания подозревать преступление. Интересно, что вообще было сделано для выяснения обстоятельств смерти Каролины Альбин?