Когда дверь лифта открылась на шестом этаже под землей, мы все невольно затаили дыхание. Невысокие потолки были разукрашены фресками. На них изображались страшные катастрофы, пожирающие Землю; люди, корчившиеся в муках. Далее по коридору, по которому мы шли, были изображены всевозможные орудия пыток и пытаемые мужчины. Дальше люди изображались все меньше и меньше, будто символизируя демографическую катастрофу, но тут мы вышли в холл, круглый потолок которого напоминал купол.
– Это силовое поле, – негромко пояснил Сэмерс. – Возрождение.
Действительно, купол чудовищных размеров был разделен на три части: серую, желтую и коричневую, подобно цветам неба. Здесь уже не было мелких уродливых людей в кандалах, а наоборот, сильные, с расправленными плечами, высокие мужчины и женщины, которые символизировали конец упадка и начало новой эры.
– Это то, что вы у нас отняли.
Я повернулся на голос, и увидел в углу избитого связанного мужчину. Мне он не показался знакомым, но Сэмерс удивленно воскликнул:
– Док! Что случилось?
Не говоря ни слова, он кивнул в противоположную сторону.
– Когда я говорил, что все хорошо, – вздохнул Брус, – я имел в виду, что он жив.
Берк сидел на полу спиной к нам. Перед ним лежала Росси. Ее остекленевший взгляд упирался в потолок, и я не сдержался, посмотрел наверх. Изображенная женщина с печальными глазами Матери смотрела прямо ей в глаза. Мне стало невыносимо тоскливо, словно я потерял еще один кусочек души.
– Она призналась, – неузнаваемым голосом прохрипел Берк. – Я шел сюда не за тем, чтобы убивать ее. Я хотел, чтобы она подтвердила свою невиновность. Но она сказала, что даже если ей и выпал бы второй шанс, она поступила бы точно так же.
Я хотел сказать что-то, что бы облегчило его боль, но в голову не пришло и слова утешения.
– Отпустите меня!
Связанный мужчина умоляюще смотрел на Сэмерса, и я решил, что лучше пока разберусь с ним.
26.2
– Кто ты такой?
– Меня зовут Декурион.
– Это имя анархистов!
– Мой отец из Архипелага.
– Что же делаешь здесь? – подозрительно спросил Брус.
– Моего отца схватили, но рассказали правду. Он согласился, что министерство право, и решил им помогать.
Я обернулся к своему другу:
– Он пытался тебе помешать?
Берк отрицательно помотал головой:
– Сбежать.
– Я не воин! – с возмущением отозвался Док. – Тем более, все, за что я сражался с наукой, вы уничтожили одним нажатием кнопки.
– В таком случае, твоя жизнь не имеет больше смысла, – издевательски скривился пришедший с нами парень.
– Нет! – резко крикнул Сэмерс. – Он спас мне жизнь, еще в Ролакре, когда меня схватил Пол.
– Кто, прости?
– Какой-то ваш лидер.
Мы с ребятами переглянулись.
– Как он выглядел?
– Не знаю, Док ввел мне сыворотку, и я ничего не видел. Но у него был завораживающий голос.
– Есть один Пол, – задумчиво произнес кучерявый парень, – но он не может разговаривать. Лет двадцать назад ликвидаторы напали на его стоянку, а ему и другим детям выжгли языки.
Тут до меня дошло:
– Это был Таурус! Я лично изготовил ему когда-то маску, менявшую голос.
– Да, это он! – воскликнул Док. – Высокий мужчина с карими глазами.
Надо признать, я и не подозревал о том, что Таурус находился в самом эпицентре военных действий в Ролакре. Он бы никогда не стал попусту жертвовать собой, так что, что бы его ни затащило туда, это было очень важным.
– Скажи, а ты знал девушку по имени Химера?
Прежде чем я успел вдуматься в заданный Сэмерсом вопрос, мой взгляд остановился на руке Декуриона. Кажется, я уже когда-то видел эти часы, только вот вспомнить не получалось.
Громкие разговоры вывели меня из задумчивого состояния: Рыба в сопровождении отряда бойцов пришел за пленными. Особо ценным оказался Док: его обвиняли в пособничестве войскам Ресты. Мужчина был явно напуган, молил о пощаде, говорил, что был вынужден так поступить. Когда Латесу надоело слушать оправдания, он приказал своим людям силой увести преступника, но Док резко упал к моим ногам и закричал: