– Помоги мне, прошу!
Мне было противно смотреть на него, но он продолжал умолять:
– Я всего лишь хотел спасти людей! Моя семья погибла ради этого, мой не рождённый ребенок. Я сам добровольно подвергался экспериментам, и все ради того, чтобы прекратить войну, спасти людей от заточения в этом государстве!
– Часто мы поступаем ошибочно, полагая, что выбрали верный путь, – я вспомнил, как позволил Лимме пойти с нами. – В любом случае, я не в силах сделать что-либо.
– Помоги!
Латес нетерпеливо кивнул, и двое военных подхватили Дока и повели к лифту. Он уже не упирался, а повернулся ко мне и выкрикнул имя, от которого мы с Сэмерсом невольно вздрогнули:
– Лимма!
– Стойте! – я с силой вырвал Декуриона из рук военных. – Откуда ты ее знаешь?
– Я лично ставил над ней эксперименты, и я знаю, что с ней случилось!
Я пришел в неописуемую ярость, когда услышал эти слова, и лишь при помощи четырех мужчин меня удалось оттащить от Дока.
– Постой! – пытался привести меня в чувство Сэмерс. – Ради Лиммы!
– Я его своими руками задушу! Неужели ты не понимаешь, это он убил ее!
– Девушка жива, – выкрикнул Док.
После его слов воцарилась нерушимая тишина. Даже Латес, лично ее не знавший, сообразил, что произошло нечто серьезное. Я же потерял чувство реальности: уже столько месяцев я жил с той мыслью, что потерял ее, как вдруг мне говорят, что она жива.
Первым пришел в себя Брус:
– Где она?
– Здесь, – поспешно заговорил Док. – В тот день мы поссорились, я покинул лабораторию, а у нее произошел срыв. Увы, сопротивленцы и без того психически нестабильны, а тут еще и продолжительное вмешательство в ее сознание. Вот Кристиана и решила испытать на ней новейшую сыворотку, чтобы заодно избавиться от Лиммы. Но девочка чудом выжила!
Берк вплотную подошел к нему:
– Значит, теперь она мертва, как и остальные жители государства?
– Нет, ее исключили из центра управления, ею больше не управляли, как ботами, но… Сыворотка по-своему подействовала на нее.
– Как именно?
Док посмотрел на меня:
– Я могу показать.
Латес не стал препятствовать, и Декурион повел нас вглубь лаборатории. Множество жутких мощных дверей угнетающе действовали на нас, и я не мог избавиться от мысли, что Лимма страдала, будучи запертой в этом аду.
– Она была здесь все это время, а я и не знал, – прошептал Сэмерс.
Он винит во всем себя, однако, необоснованно. Если кто и сглупил, так это я. Когда мы впервые увиделись, я был в обычной маске, в то время, как все вокруг закрыли лица неоновыми украшениями. Но она заметила мой взгляд, невзрачный, среди множества ярких лиц. Видимо, нам не изменить того, что суждено свыше. Один взгляд стоил ей жизни, если не в прямом смысле, то свое прошлое она потеряла благодаря мне.
– Вот эта дверь! – Док остановился в самом конце коридора, не решаясь подойти ближе.
Я схватил его за рубашку и толкнул к двери, и мужчина без дальнейших колебаний начал вводить какие-то пароли. Насчитав десять штук, я забеспокоился, но дверь все же открылась.
Перед нами предстало небольшое помещение со стеклянной стеной, которая открывала вид на другую комнату, побольше. Белоснежные стены слепили глаза, а в зеркальном потолке отражались медицинские приборы. Они окружали кровать, на которой лежала Лимма. Ее лица отсюда не было видно, но сомнений в том, что это она, не возникало.
Я спускался словно в трансе. Небольшая лестница, дверь – и я в комнате. Низкая температура и отфильтрованный воздух отрезвили меня, и я быстро подошел к кровати. Эта девушка казалась знакомой и незнакомой одновременно: исчезли красивые волосы и извечный румянец на щеках. Бледная, худая до изнеможения, покрытая язвами, она больше напоминала мертвеца из моих детских воспоминаний, чем живого человека, которого я видел еще несколько месяцев назад.