В таких мрачных для меня настроениях закончился четвертый месяц и, соответственно, учебный год. Ребятня радовалась свободе, а мы, выпускники, уныло тащились в школу на занятия. Закончив школьную программу, повторяли самые сложные темы, проходили пробные экзамены. Теперь даже у самых выносливых сдавали нервы. Всеобщее напряжение достигло наивысшей точки: стало легко вычислить выпускника по дергающемуся глазу или кучи книг, с которыми мы не расставались ни на минуту. Злые, уставшие, мы ненавидели весь мир и маленьких детей в частности. Но Министерству явно было мало наших страхов! Они выпускали брошюры «Как морально подготовиться к экзаменам», которые еще сильнее нас запутывали и запугивали одновременно. По телевещателю представители Отдела образования давали «ценные» советы, рассказывали об учениках, пытавшихся схитрить и пронести ответы на экзамен. Вроде как предупреждали нас, но на самом деле это звучало как угроза: «На экзамене вы можете полагаться исключительно на свои знания! Нарушители данного правила будут наказаны». После такого заявления мало кто решится сжульничать.
Вечером четвертого числа пятого месяца мы с родителями ужинали в столовой. Родители оживленно болтали, я слушала новости. Снова говорили о Ресте (тупые бездельники из телевещания прогнозировали дату свадьбы), о предстоящих экзаменах (меня едва не затошнило), о небольшой стычке неформалов с ситивотчерами. Неформалами называли людей, которые отличались от большинства бунтарским образом жизни, взглядами, внешностью. А ситивотчеры – это хранители общественного порядка и безопасности. Мой отец работает в Главном центре обеспечения безопасности, и как раз именно сто первая группа немедленного реагирования (в которой он состоит) приняла участие в разгоне демонстрации.
– … в результате пострадали четверо самых агрессивных представителей их организации. Официальный представитель Министерства заявил о том, что деятельность экстремисткой группы была немедленно прекращена, ее лидеры – арестованы. Общественность обеспокоена происходящим, ведь мы отвыкли от подобных инцидентов. Это неповиновение властям и дерзкое нападение на сотрудников…
– Ну конечно, отвыкли они!
Я не сразу поняла, что это слова принадлежали папе.
– Уже пятая стычка за последние полтора месяца!
– Немедленно прекрати! Не стоит говорить о подобных вещах за столом! – мама выглядела очень рассерженной. Пару минут она молча смотрела в экран телевещателя, после чего, немного успокоившись, заговорила со мной. – Лимма, дорогая, Майк завтра придет?
Чувствую, как краска заливает лицо. Завтра у меня день рождения, восемнадцатилетние, а я буду в этот важный день одна (впрочем, как и в прошлые годы).
– У Майка завтра еще один пробный экзамен в ГЦОБ, он не сможет прийти.
– Ничего страшного, значит, мы проведем этот день втроем. Правда, Редж?
– Разумеется, милая. Все-таки, день рождения – семейный праздник.
Через десять минут я встала из-за стола, пожелала родителям спокойной ночи (чересчур бодрым голосом) и заперлась в своей комнате. Не знаю, чего я ожидала, но сейчас чувствую себя преданной и одинокой, как никогда раньше. Очередной день рождения в кругу семьи, мамин наигранно веселый голос, ненужный подарок. Абсолютно все мои знакомые ждут этот важный день с нетерпением, мечтают, чтобы он был бесконечным, а я больше всего на свете хочу, чтобы пятое число просто убрали из календаря.
8.1
Проснулась очень рано. Родители встанут только через три часа. Мама придет меня будить, принесет сладости, начнет делать различные намеки на подарок, попросит не опаздывать сегодня на обед. Чтобы избежать этого, я быстро оделась, собрала рюкзак (точнее, забросила туда первые попавшиеся вещи) и побежала в парк.
Небо медленно желтело. Сидя на скамейке, я наблюдала за очень красивой девочкой. Она с любопытством рассматривала огромные кованые фигуры. Ее мама что-то рассказывала ей, от чего девочка приходила в восторг. Я посмотрела на железную фигуру человека, держащего над головой земной шар. Он символизировал поколения, которые восстанавливали мир после катастрофы. Мышцы мужчины напряглись, лицо было мужественным и сосредоточенным. В детстве у меня возникало ощущение, будто он смотрит в будущее и видит результаты своих трудов. Меня пугало и поражало то, что стоит он на руинах. Автор великолепно передал с помощью железа страшные разрушения, корчащихся людей у ног мужчины: на их лицах застыл ужас, по щекам катились слезы. В свете рождающегося дня, это выглядело реалистично, впечатляюще. Мои проблемы и обиды показались мелочными, по сравнению с событиями трехсот шестидесятилетней давности.