Так что, если сделать вывод, счастье – это секунды, способные сделать радостными годы самой мрачной и беспросветной жизни.
Вечером нам с мамой пришлось уехать домой. Отцу было ужасно тяжело расставаться с нами, но его лечащий врач пообещал через два дня его выписать (если будет вовремя принимать лекарства).
Мама взяла меня за руку. Приятное прикосновение родного человека, такое успокаивающее, словно я – маленький ребенок, а мама – сильная, уверенная. Полдня мы провели все вместе, семьей, и эти безумно счастливые часы помогут продержаться два дня. Я боялась, что потеряла отца, а сегодня вновь обрела его. Словно открылось новое дыхание.
– Лимма, – мама шепотом прервала мои мысли, – где ты была вечером? В твой день рождения? Я безумно переживала, а когда позвонили насчет отца, едва с ума не сошла.
– Прости мам, я была с Майком. У него неприятности.
– Во сколько ты пришла домой?
– В три ночи.
– И что, военных еще не было?
Действительно! Было непривычно тихо, без ситивотчеров или военной техники!
– Военных не было… Послушай, мам, во сколько позвонил Фимич?
– При чем здесь Фимич! Звонил Эрнест Митчелл Токарро, начальник ГЦОБ! Представляешь мое потрясение? А когда он сказал, что мой муж был ранен, и отказался говорить при каких обстоятельствах, я взбесилась. Несмотря на страх, почувствовала ярость, силу, с помощью которой сама передушила бы всех, кто причастен к нападению на Реджа!
Еще одна порция потрясения на мою голову. Мама – самый безобидный и мирный человек, но даже она при необходимости будет защищать свою семью. Что бы ни говорило Министерство, природные инстинкты невозможно стереть окончательно.
– Извини, я отвлеклась. Что ты там спрашивала? Во сколько позвонили… Половина второго. Я уже хотела позвонить тебе, попросить не задерживаться. Хоть и день рождения, но гулять по ночам неприлично! Мы же не аристократы, это они обожают выделяться.
Мы едем быстро, беспрепятственно. Ни одной машины, только военная техника. Девять вечера, а мы уже дома, хоть выехали тридцать семь минут назад. Мама с ужасом осматривала квартиру после нескольких дней моего хозяйствования. На самом деле, лишь небольшая горка грязной посуды и неубранный стол, но для мамы это было подобно тоннам грязи. Загрузив тарелки в посудомоечную машину, включила телевещатель. Удивительно, но вместо Люси Лич на ПГК новости ведет полноватая брюнетка.
– Завтра в десять часов министр выступит с речью, в которой объяснит причины введения чрезвычайного положения.
После папиного намека, я приготовилась услышать о войне. Только это не помогало расслабиться и провалить в сон. Радость от встречи с отцом вперемешку с завтрашним выступлением Ресты взрывает мозг, будоражит. И как в таких условиях заснуть?
Глава 11
Мрак. Боль. Вспышка. Белый свет. Отдаленные крики. Скрежещущий звук болью отдается в голове. Пытаюсь приоткрыть глаза, но становится только хуже. Тошнота подходит к горлу. Знакомый голос врывается в сознание. Невозможно разобрать слова из-за оглушающего сердцебиения. Тело наливается тяжестью. Накатывает горячая волна, и я снова проваливаюсь.
От злости кусаю подушку. Как я устала просыпаться от кошмаров! Которую ночь подряд мне снится длинный темный коридор, по которому я бегу. Пот заливает глаза, боль в боку становится невыносимее с каждой минутой, но я не останавливаюсь. Знаю, что впереди ждет что-то важное. Тьма цепляется за меня, заползает внутрь, а впереди маячит крохотная светлая точка. Сколько сил я бы не прилагала, приблизиться к ней невозможно. И вдруг руки пронзает ужасная боль. Возникло ощущение, что я горю. Ослепительный свет режет глаза. Зажмуриваю веки, но это не спасает. Тогда пытаюсь осмотреться. От усилий тошнит. Голос. Бестелесный, бесполый, но определенно знакомый. Еще минута, и я все вспомню. Только бы боль унялась, слишком уж мешает сосредоточиться. Становится невыносимо горячо, и я падаю.