– А ну вернись, я с тобой еще не договорил! – едва слышный крик превращается в вопль. Удары, женский визг, хохот, в общем, приятное разнообразие в скудной на мирные события жизни свободников.
– Давай я тебя покормлю.
– Нет, Хим, я должен сам учиться.
– Упрямый ты. И гордый. Аристократ!
Она сладко зевнула и вернулась в свое кресло. Руки мне развязали, однако к запястьям прикрепили стальные цепи, достаточно длинные, но надежные. В туалет водили десять раз в день. Что ж, гуманно. Только вот моя жизнь ограничивалась площадью кровати и редкими походами в соседнюю комнатку. Зрение утрачено навсегда, тело болит от недостатка движения, и вдобавок все вокруг меня ненавидят. Химера, Пол и док единственные, кто не желают моей смерти (в любом случае, явно). Впервые за все мои двадцать пять лет существования в этом мире, статус аристократа играет не на моей стороне.
– Почему не ешь?
– Как-то перехотелось.
– Может, я все-таки тебя покормлю? А самостоятельно попробуешь в следующий раз.
– Нет, дело не в этом. Я хочу поговорить с Полом.
– Он сам придет, когда посчитает нужным.
– Мне нужно знать правду. Он намекнул, что это мы убили тех людей в центре. Но это неправда! Я видел трупы, и я никогда не сделал бы такого с мирными жителями!
– Ну конечно, а метро?
– Нам нужно было уничтожить анархистов. Они взяли в кольцо наших людей, убили и их, и гражданских. Причем с особой жестокостью.
Химера молчала. Мне показалось, что она мне не верит. Или знает что-то, что мне неизвестно.
– Пожалуйста, мне больше некого попросить!
– Я не могу, Сэм, не могу! Честно. Пол сказал, чтобы я была рядом с тобой и помогала. Но я не имею права идти к нему и требовать аудиенции.
– Хим!
– Мне нужно выйти.
Так я остался в мрачном одиночестве, а ведь раньше наслаждался моментами, когда мог побыть наедине со своими мыслями. По моей просьбе Химера описала комнату: невысокий потолок, серые ободранные стены, кровать посередине и маленькое кресло. Если добавить слепоту, то получается своеобразная тюрьма с элементами психического воздействия. Не говорю уже про цепи. Когда-нибудь они точно атрофируют кисти. В мое безрадостное царство позволено входить трем людям, остальные же с удовольствием порвут меня на куски. Остается только гадать, зачем меня спасли.
Дверь тихонько хлопнула. Стараюсь не подавать виду, что заметил. Беру тарелку и продолжаю есть. Смешок. Мужской. Это точно не Пол. Мальчишка пятнадцати-семнадцати лет. Стоит слева от кровати примерно на расстоянии вытянутой руки. Зрения я лишился, только вот годы тренировок шрамами отпечатались в голове. Ничего не вижу, но отчетливо представляю картину.
Парень явно думает, что остался незамеченным. Медленно обходит кровать по кругу, но я слышу его легкие шаги. Вдалеке послышался крик. Декс с Вольтом по-прежнему выясняют отношения. Они, наверно, как Орэл и Коул, постоянно шутят, прикалываются, что часто приводит к ссорам, но на самом деле собранные и сильные. Мысль о братьях сдавила голову обручем боли. Я никогда не увижу этих придурков, которые все детство доставали меня.
Не выдерживаю давления и перехожу к активным действиям:
– Рад, что кто-то пришел разделить мое одиночество.
Сам удивляюсь своему голосу. Такой ровный, спокойный, словно разговариваю со своим другом в довольно непринужденной обстановке. На парня это произвело впечатление.
– Ты же слепой?
– Но не глухой.
Он вновь начал обходить. Сначала я растерялся, потом услышал его дыхание. Странно, но слух обострился до предела.
– Не задень кресло, пожалуйста.
Моя осведомленность настолько ошеломила парня, что он все-таки врезался в кресло и упал. Подскочил, и я почувствовал его ярость в смешении с любопытством. Он ненавидит меня, но я ему интересен.
– Ты сверхчувствителен. Как тебе это удается?
– Выколи глаза и узнаешь.
– Прекрати выделываться, – издевательский смешок начинает переходить в гневную тираду. – Ты – калека, причем прикованная цепями. Нравится? Здесь тебе самое место. Правильно ребята сделали, что толку тебя убивать? Разве это принесет успокоение? После всего, что ты сделал, будешь гнить! Гнить!