Немного помучившись, я все-таки смогла правильно ответить и сдать работу. Ребята, весело переговариваясь, выходят из огромного кабинета. Стараюсь плестись в хвосте, ведь после того, как мой отец едва не погиб, и его лично отметила в своем выступлении Реста, я стала знаменитостью. Даже Вероника Круччи вежливо поздоровалась со мной утром, поинтересовалась самочувствием папы. Не легче было отделаться от трещотки Мэри Мориссон. Она хорошая девчонка, но я не могу ни с кем общаться.
Майк подошел к окну и остался там, хотя проходящие ребята регулярно его задевали. Вероника приостановилась, попыталась найти глазами меня, но толпа невыносимо удачно вытеснила ее на лестницу. Не понимаю, какое ей дело до нас? Почему люди так любят совать нос в чужую жизнь, когда с каждой секундой теряют свою?
На ватных ногах подхожу к своему другу. Он по-прежнему смотрит в окно, и словно не замечает моего присутствия. Сто раз репетировала свою речь, но в решающий момент слова намертво застряли в горле. Я не смогу сказать это.
– Какое противное небо, не находишь?
Голос Майка был непринужденным и безмятежным, но он догадывается, что я хочу сказать. Не знаю, с чего я так решила, но уверенность достигла ста процентов. Я чувствую это.
– Майк...
– Не надо, пожалуйста, все, что ты скажешь, будет лишним.
Мне бы хоть капельку его спокойствия.
– Полностью с тобой согласен.
– Откуда ты знаешь, о чем я хотела поговорить?
– Я сам думал о том же. Так будет правильно. Наша дружба не может продолжаться в нынешних условиях, это слишком небезопасно для нас.
Еще пять минут назад хотела сказать ему то же самое, но слышать эти слова от Майка ужасно больно. Он был моим первым и единственным другом, понимал меня, делил со мной тайны.
Майк пристально посмотрел на меня:
– Знаешь, я вернулся домой. Через неделю мы уезжаем в пятое государство.
К такому я не была готова, хоть он и говорил об этом раньше. В глазах предательски защипало.
– Это наша последняя встреча. Прости, если расстроил тебя. Ты замечательная, и у тебя все будет хорошо. Не возвращайся в прошлое, не думай о будущем. Живи настоящим.
Он отвернулся, но продолжал стоять рядом. Словно ждал чего-то. Разумеется, нужно подобрать слова, попрощаться, только слишком это сложно. Каждый, кто терял близкого человека, поймет меня сейчас. Майк хочет еще что-то сказать, но не решается. Возможно, будет лучше, если он промолчит. Он уедет, а его слова останутся со мной навсегда, будут терзать, напоминать об этой боли. В этом заключается ужаснейшее свойство человека: мы запоминаем лишь то, что причиняет нам страдания.
– Не замыкайся в себе, пожалуйста.
Все-таки выдавил из себя эту фразу. По правде говоря, я уже замкнулась, и не собираюсь больше давать людям возможность пробиться сквозь свою броню. Я сделала непоправимую ошибку, когда подружилась с Майком.
– Ты меня слушаешь?
Мой взгляд встретился с его, и я почувствовала невыносимую тоску.
– Так не честно.
– О чем ты?
– Сам знаешь. Ты показал мне другую жизнь, а теперь уходишь.
От досады кусаю губу, но слова сказаны. Меньше всего на свете я хотела озвучить их. Непрошенные слезы снова пытаются прорвать оборону моего равнодушия. Майк знает, что я чувствую, ему самому тяжело, но я уже не смогу просто так отпустить его. Сейчас я выскажу все, что накипело, а потом буду жалеть.
– Разве ты этого не хотела?
– Не так.
– Лимма, не мучай меня. Это неизбежно, от меня ничего не зависит. Я должен уехать.
Без удивления замечаю, что глаза у него тоже на мокром месте.
– Наша дружба была нашим сокровищем, пусть такой и останется. Забудь, что именно нас объединило, но не смей забывать, что мы сделали друг для друга.
Эти слова еще долго звучали у меня в голове.
Я стою у окна, смотрю на ребят внизу. Переговариваясь, они лениво разбредаются по домам. Для них жизнь продолжается. Пришлось ждать десять минут. Вот маленькая одинокая фигурка, спускающаяся по лестнице. Я больше никогда его не увижу. Только сейчас осознала это окончательно.