– Поменьше сарказма, Лев!
– Что ты, Брус, какой сарказм. Я всего лишь хочу узнать условие.
На этот раз столь явная враждебность не смутила. Росси и Брус довольно внимательно смотрят на меня. Не удивлюсь, если они догадались. Берк просто заинтересованно наблюдает. Не дожидаясь, пока всеобщее внимание выбьет меня из равновесия, решительно вклиниваюсь в разгорающийся спор:
– Если ты так хочешь узнать это условие, тогда дай мне возможность его обнародовать, – ошеломленное лицо Льва вселило в меня уверенность. – Я действительно достала все, о чем меня просили, рискуя не только собой, но и своей семьей. Но после всего, что случилось, я не могу оставаться здесь. Я хочу уйти с вами.
Минуту все молчали, переваривая услышанное. Росси светилась от восторга, ее согласие точно не требовалась спрашивать. Я уверена, она станет мощным союзником, но лидер здесь не она.
Асмодей, не принимавший участия во всеобщей перепалке, подошел к Брусу, и таким образом я одна осталась стоять напротив анархистов. Он снял маску, и при свете я смогла получше рассмотреть его лицо. В темноте его глаза светились намного сильнее, но даже сейчас заметно мягкое сияние, исходящее от голубых зрачков. Прямой короткий нос, высокие скулы, золотисто-русые волосы. Я пыталась прямо смотреть ему в глаза и очень боялась покраснеть, ведь тогда б он понял, что не в последнюю очередь я хочу уйти из-за него.
– Итак, условие озвучено, – хриплый голос вернул меня к действительности. – Я не имею права отказать, так же, как и согласиться. Я не имею права решать чью-то судьбу в одиночку. Но, учитывая, что Лимма сама хочет пойти с нами, и только тогда готова отдать программу, мы будем решать этот вопрос вместе. Он касается всех нас. Что ты скажешь по этому поводу, Брус?
Брус внимательно посмотрел на Асмодея, после чего, не менее внимательно, посмотрел на меня:
– Я против. Пойми, Лимма, дело не в том, что я тебе не доверяю, отнюдь. Но это слишком опасно. Если ты думаешь, что благодаря этой программе мы без проблем выберемся из государства, ты ошибаешься. Я не уверен, что мы сами выберемся. К тому же, прости за откровенность, ты не обладаешь необходимой подготовкой, поэтому станешь обузой. А даже если свершится чудо, и нам удастся не попасться военным, для тебя пути назад не будет. Ты никогда не вернешься сюда, никогда не увидишь свою семью, дорогих тебе людей. Тебе придется распрощаться с привычной жизнью в государстве, в котором ты прожила всю жизнь. И не факт, что ты, будучи сопротивленцем, сможешь прижиться у нас.
Я хоть и была готова к подобным доводам, но с трудом пытаюсь сдержаться. Многое из сказанного правда: я действительно не обладаю подготовкой. Вспоминаю, как убегала от ситивотчеров. А если пойду с ребятами, придется убегать от всех военных государства! А вдруг я действительно не смогу прижиться на новом месте? Я не хочу расставаться с Росси и Асмодеем, но стоят ли они того? Будет ли Росси помнить обо мне там, где у нее много друзей, любимая сестра, по которой она так скучает? А Асмодей? Что я вообще о нем знаю? Может, у него там есть семья, и я вовсе не нужна ему?
Не знаю, что отразилось на моем лице, но Брус лишь нахмурился. Видимо, он ожидал, что я немедленно признаю его правоту и откажусь от своей идеи.
Следующей по этому поводу высказалась Росси:
– По-моему, Брус, ты все утрируешь. Мы выберемся отсюда, я в этом ни капли не сомневаюсь. И она выберется с нами. Она сопротивленец, ей одинаково не место как здесь, так и у нас. Но у нас к ней хотя бы отнесутся с пониманием, там она сможет жить в гармонии. А здесь, в обществе ботов, человеку со смешанной кровью практически невозможно выжить.
– Один голос против одного. Кто еще думает как Росси? – Асмодей выглядит возмутительно спокойно и беспристрастно. Уверена, он понимает, что я сейчас испытываю.
– Я.
Признаю, сердце вздрогнуло. Никогда б не подумала, что у Берка такая милая улыбка. Он смотрит на меня без прежнего смешливого прищура, наоборот, дружелюбно.
18.2
– Ей действительно здесь не место. Мне Таурус рассказывал, что некоторые сопротивленцы чувствуют сильные противоречия, и это в итоге может свести их с ума. Раз Лимма хочет пойти с нами, значит ей по-настоящему плохо, и дело не в том, что ей пришлось украсть программу. Видимо, она всегда чувствовала себя здесь лишней, или произошло что-то. В любом случае, у нас ей будет комфортнее.