– Шутишь? Как такое возможно?
– Просто возможно.
– Хорошо. И что за фраза?
– Vita sine libertate, nihil.
Такой реакции я точно не ожидала. Все присутствующие замерли, словно я прокричала эти слова. Даже Асмодей выглядел ошарашенным.
– И что это было? – Лев пытался говорить саркастично, но я почувствовала в его голосе страх.
– Лимма, откуда тебе известно это изречение? – тон Бруса был явно обеспокоенным, но точно не враждебным.
Не знаю, что ответить. С одной стороны, это девиз боровшихся с Министерством анархистов, но вдруг с тех пор что-то изменилось, и эта фраза сейчас под запретом. Что будет, если узнают о моих часах? Они ведь когда-то принадлежали женщине, участвовавшей в нападении на министра. Она спрятала украшение в развалинах Дворцовой улицы, и Майк так и не рассказал, каким образом ему удалось найти его.
Но раз уж я иду с ними, надо быть честной. Хотела показать часы, как над нами послышалась прерывистая дробь. Ребята вскочили со своих мест, открыли люк, и внутрь спрыгнул Берк. Выглядел он довольно напуганным:
– Военные прочесывают ходы. Растянулись «цепочкой», примерно через минут пятнадцать будут здесь. Думаю, им навстречу движется такая же шеренга.
– Надо уходить! – высказал всеобщее мнение Брус.
Асмодей около минуты молчал. Судя по его нахмурившимся бровям, решение окажется не из самых легких. Так оно и оказалось:
– Лимма, Росси выведет тебя отсюда. Собери вещи, провизию, походную аптечку. В час дня ты должна быть в метро в самом конце зала на станции «Научной». С правой стороны, между пятой и шестой колонной. Как раз там стык камер, никто ничего не засечет. Ясно? А сейчас ты должна добраться домой, не попавшись военным, и выйти завтра не раньше десяти утра.
Потом Асмодей что-то шепнул Росси, она кивнула, и мы выбрались из люка. Последним, что я услышала, был вопрос Бруса:
– А как же программа? Пока не подсоединимся к этому узлу, шансов выбраться нет…
– Торопись! – Росси бежала быстро и бесшумно.
Мне было очень страшно. Каждую секунду я ждала, что мы наткнемся на военных, и нас схватят. Но через десять минут мы добрались до небольшого отверстия в бетонной стене, и я увидела коричневый свет: небо! От свободы меня отделял всего лишь узкий проем, но Росси придержала меня за плечо:
– Дальше пойдешь сама. Не попадись никому. Много вещей не бери с собой. Нельзя привлекать внимания. Самое необходимое. И оденься поудобнее. Не опаздывай даже на секунду, но и сильно рано не приходи, чтоб никто ничего не заподозрил. Все, удачи.
И она скрылась за поворотом. Я не стала медлить, и тоже спрыгнула. Оставшись в одиночестве, мне стало не по себе. Теперь никто не защитит меня, полагаться нужно только на свою удачу. В голову пришла мысль, что я не знаю, где сейчас нахожусь, и куда идти, но тут замечаю вдалеке странное строение, отбрасывающие жуткие тени. Это же лабиринт! От подсветки он кажется больше.
Час ушел у меня на то, чтобы вернуться домой. Удивительно, но в нашем районе практически не было ситивотчеров. Отомкнув дверь, иду в свою комнату. Навстречу из кухни выходит мама. Несколько минут смотрим друг на друга, после чего она говорит: «Даже не спрашиваю». Представляю, насколько тяжело нам будет прощаться.
Глава 19
Вещи собраны. Рюкзак хоть и маленький, но компактный, так что самые необходимые вещи поместились без проблем. Одежда, лекарства, некоторые бесполезные, но очень дорогие для меня вещички. На столе стояла статуэтка, подаренная Олли Честером на день рождения. Как я радовалась ей когда-то! Эксклюзивная работа, предназначенная для аристократов! Но теперь она, как и все прочие вещи, остается в жизни, от которой я отказалась.
Глупо было бы отрицать страх. Я боюсь как никогда раньше. Сейчас я отдаю себе отчет в том, что подошла к точке невозврата. Невыносимо сидеть с родителями за одним столом. Папа рассказывает о том, что вчера ночью произошел сбой в одной важной программе, и на целых полчаса работа ГЦОБ была приостановлена:
– Ничего серьезного, быстро нашли и устранили неполадку, но нервы хорошо вымотали. Это же какая-нибудь база данных, а довольно важная программа.