– Власть Ресты летает в воздухе. В прямом смысле.
– Не понимаю.
– Над нами находится мощнейшее силовое поле, изолирующее нас от внешнего мира. Как бы мы дышали без кислорода?
– Система вентиляции...
– Именно! Вещества распыляются, успокаивающе действуют на людей, и все живут в мире и гармонии! Но это один из способов, причем, не самый главный. Скорее, дополнительный и незначительный. Предназначен для толпы. Так вот, мы выбирали людям профессии, определяли их будущее, помогали спокойно состариться и умереть. Но мы не могли влиять на сопротивленцев. Твой мозг – это формула. Ты вывела нам ее, и теперь мы сможем освободить людей.
– Как это, освободить? Вы же вышли на новый уровень контроля!
– Ты права. Представь, живет себе какой-нибудь человек. Каждый его день ничем не отличается от другого. Но, допустим, попадет он под автомобиль. И нет человека. Лишь тоска, которая будет разъедать его близких. Раньше мы могли повлиять на них, успокоить, но ведь воспоминания остаются, а рано или поздно и боль вернется. Теперь же мы сможем стереть абсолютно все мысли о нем из памяти абсолютно всех людей, даже тех, кто мельком его в метро видел.
Словами не описать тот ужас, который я почувствовала, но Док лишь рассмеялся:
– Лимма, не воспринимай все так буквально. Это я пример привел, чтобы тебе было понятно отличие предыдущего контроля от нынешнего. Этот контроль по праву можно назвать тотальным. Но суть его в том, чтобы постепенно освободить людей. Снять этот контроль. Это лекарство, мы вылечим людей от власти как от наркотической зависимости.
– Стойте, стойте! – мозг уже кипит. Я не понимаю, о чем он, лишь сильнее запутываюсь. – Вы собираетесь освобождать государство тотальным контролем? В чем смысл? Почему не снять его сейчас, пока вы лишь глубже не укоренились?
– Я уже сказал, тебе не позволено знать правду. Ты же умная, должна понимать, что будет с наркозависимым человеком, если не дать ему дозу. То же будет и с людьми, если снять контроль сейчас. Они зависимы от него.
– Вы не верите, что люди справятся? Что мы не сможем нормально функционировать, если Реста перестанет указывать как правильно сморкаться в платок?
– Да при чем тут Реста? – Док не выдержал и закричал. Я все-таки вывела его из себя. – Я уже столько намеков дал, что даже твоя кровать догадалась бы! Ты не можешь сконцентрироваться на цельной картине, все время отвлекаешься на отдельные фрагменты. Я хотел, чтобы ты умерла спокойно, зная правду, зная, ради чего принесена эта жертва. Но, прости, если ты сама не хочешь себе помочь, я тоже не в силах сделать больше.
Он стремительно вышел, и я тоже с огромным удовольствием побежала бы, если не была прикована к кровати. Накопившимся эмоциям тесно внутри моего тела, они разрывают меня.
– Давай, соображай пока не поздно!
Фрагменты, нужно сложить их в целую картину. Я сойду с ума, если не узнаю правду.
– Контроль, тотальный, зависимость, предыдущие министры, лекарство, освобождение... Ну же, думай, пока жива, жертва науки!
Последние слова, вырвавшиеся случайно, стали тем самым упущенным звеном. Вот и она, правда, которую скрывали. То, что может уничтожить нас, если попадет в руки анархистов. То, с чем боролись, чего добивались.
– Док! Декурион! Док, прошу вас, вернитесь! Не оставляйте меня, скажите, что это неправда! Док!
Крики наполнили просторное помещение. Отталкиваясь от стен, эхом врываются в мое сознание. В комнату вбежали люди. Пытаются вколоть сыворотку. Отчаянно извиваюсь, зову Декуриона, прошу оставить меня в покое, плачу, зову маму.
Сильная рука зажимает рот. Грубый укол в вену. Холод, расползающийся по телу. Страха больше нет. Угроза устранена.
Глава 21. АСМОДЕЙ
Не разговариваю с Брусом. Может это и неправильно, он-то ни при чем, но не хочу сорваться на друге. Столько агрессии я не чувствовал с самого детства, когда был вынужден выживать в радиоактивном городе. Неплохое местечко, где каждое живое создание (именно создание, там не только люди водились) пытается оторвать от тебя кусок (в лучшем случае). Архипелаг я считал цивилизованным поселением, где люди научились быть людьми. Чтоб не говорили в государстве, мы действительно лишь недавно дошли до приличного состояния. У анархистов не было разработок или ресурсов, лишь голые земли, болезни, страх.