– Лимма! Вас это тоже касается! Или вы считаете, что знаете мой предмет лучше меня?
Вероника угодливо кивнула. Весь класс обернулся: кто-то смотрел злорадно, кто-то явно с состраданием. Я же не виновата в том, что преподаватель из Ботта не очень! К сожалению, эту мысль озвучить нельзя. Лихорадочно вспоминала, что он рассказывал. Такое монотонное скучное бубнение, кажется, что-то про реформы... Так мы же с Майком давно это выучили!
3.1
Осознание того, что я могу утереть нос Круччи, придало мне уверенности.
– Ни в коем случае! Я внимательно вас слушала. Вы рассказывали про реформы, проведенные Министерством сразу после окончательной победы над «ничтожной силой». Именно реформа образования две тысячи двести девяносто пятого года заложила фундамент той образовательной системы, которая существует в наше время.
В классе образовалась тишина. Вероника отчаянно пыталась вникнуть в смысл сказанного, ее змейки-подружки выглядели растерянно. Еще бы, мое унижение, которое для них как бальзам на душу, вдруг ускользнуло из рук!
Зато Ботт расцвел на глазах! Обрадованный тем, что я так «внимательно его слушала», он поставил мне высокий балл за урок. И дальше, окрыленный успехом «своего преподавания», с таким воодушевлением рассказывал про реформы, что с класса спало сонное оцепенение. Наконец-то он прекратил монотонно бормотать, наоборот, было трудно разобрать его торопливую и эмоциональную речь, но хотя бы ребята его слушали, чего раньше никогда не происходило.
Только вот одного я не учла: обычно лекции Ботта игнорировали, а теперь он просто стал кумиром всех школьников. Его уроки стали по-настоящему смешными, когда тощий лысоватый преподаватель, размахивая руками, прыгал возле доски, зато теперь он больше не ходил по коридорам и не наказывал учеников за дисциплинарные нарушения. Я удивлялась, как мало нужно человеку для счастья! Быть нужным кому-то, приносить пользу.
Естественно, несколько дней все только и обсуждали преображение учителя, пока кто-то не вспомнил, что оно произошло именно после моего ответа. Я не считаю, что сделала что-то особенное. Просто перспектива получить низкий балл не особо привлекала. Не хотела доставлять такого удовольствия Веронике, и решила действовать ее же методом. Капля лести и немного самостоятельно приобретенных знаний – вот он, залог успеха!
И теперь я, Лимма Тедера, стала героем всей школы! Я тысячу раз повторяла, что я здесь не причём, но благодаря местным балагурам, поддерживающим сплетни, меня все равно продолжали считать спасителем (особенно те, кого раньше наказывали заслуженно).
Майк каждый раз, когда мне желали удачного дня незнакомые ребята из младших классов, начинал ехидно улыбаться. Ему ведь известно, откуда я на самом деле знала о реформах! Сначала я обижалась, ведь выхода-то у меня тогда не было. Сейчас, когда меня продолжали нахваливать, я поняла, как смешно это выглядит.
– Если смотреть правде в глаза, они правы, – заявил он. – Хоть ты и не проявляла должного внимания на уроках, но зато запустила цепочку событий, приведших к столь поразительным и позитивным изменениям в характере профессора Ботта, и в его методах преподавания, – протянул Майк в монотонной манере Ботта, от которой учитель в последнее время избавился.
Я хихикнула, и испуганно огляделось: на химии лучше вести себя тише, ведь наша учительница – ярая поборница дисциплины.
Миссис Освен внимательно осмотрела класс, после чего вызвала к доске Лену Миллер, одну из самых преданных подружек Вероники. Она ничего не смогла ответить даже на самые элементарные вопросы. Получив заслуженную оценку, с видом победителя вернулась на место.
– Итак, Миллер, должна заметить, у вас низкая успеваемость. Экзамены вы будете сдавать по всем предметам, независимо от того, какую профессию выберете. Так что советую срочно… Миллер, я к вам обращаюсь! Не смейте поворачиваться ко мне спиной! На перемене обсудите с мисс Круччи все, что угодно, на уроке же я требую вашего безраздельного внимания. Малси, я давно вас не спрашивала. И вы, Тедера, тоже пройдите к доске. Посмотрим, так же вы виртуозно справляетесь с химией, как и с историей.