– Мы бросим их? Отдадим Ресте?
– Они и так у нее. Пойми, Берк, мы не сможем ничего сделать. В одиночку ты не уничтожишь всех ситивотчеров, не убьешь Ресту и не спасешь брата. Нам нужна помощь.
– Пока мы доберемся до Архипелага, они убьют Льва!
– Зачем им мертвый анархист? Куда полезнее захватить живого врага.
– Я никуда не пойду.
Меня эти препирания порядком разозлили:
– Прекрати вести себя как мальчишка! Ты знаешь правду, хоть и не признаешь ее. Мы сейчас вернемся в Архипелаг, доставим State Security Таурусу, и тогда сможем помочь Льву и Лимме.
– Но ты понимаешь, что к тому времени... От них могут избавиться. Или станут пытать, чтобы вытащить информацию.
– В таком случае, нам нужно немедленно предупредить сенатора, – не мог смотреть Берку в глаза, слишком много там было боли. – Брус, что ты думаешь?
Он проницательно посмотрел на меня, после чего спокойно повернулся к Берку и положил ему руку на плечо:
– Асмодей прав. Спасти твоего брата и Лимму самостоятельно мы не в силах.
«Их вообще уже не спасти» – именно так прозвучал его голос, и все это понимали.
21.1
Шрам беспокойно оглядывался:
– Тогда поторопитесь. Скоро здесь будут ликвидаторы. Сомневаюсь, что Росси умолчала об этом лазе.
Очень странно воспринимать Росси как предательницу, но больше укрываться от правды невозможно. Без сомнений, Шрам прав, и скоро сюда прибудут военные.
– Деус, ты в порядке?
Брус оторвал меня от воспоминаний. Понимаю, что уже минут пятнадцать бежал неосознанно.
– Нет.
Если честно, даже с Брусом не хочется обсуждать произошедшее, ведь я знаю, что он хочет сказать, и знаю, что он прав.
– Вот и я о том же. Даже не знаю, кто выглядит ужаснее: ты или Берк?
– Это моя вина. Лев часто говорил, что не доверяет Росси, а я отмахивался от него, думал, что это говорит его высокомерие.
– Мы давно знакомы с ними обоими, через многое прошли вместе, так что трудно предположить, что сказанное Шрамом – правда. Хотя я поверил сразу. Предчувствовал беду.
Оглянулся на своего друга. Таким угрюмым и озабоченным я его не видел со времен чумы в Ролакре. Амбруаз разработал биологическое оружие, а Таурус решил испытать его. Естественно, Реста предприняла чрезмерно жесткие меры, что позволило настроить жителей города против Министерства.
– А Лимма, – продолжал Брус, – была изначально обречена. Она сама не понимала, чего хочет, так что, даже если выбралась бы, все равно не нашла покоя. Ей не место в Архипелаге, так же, как и в государстве. В том то и проблема сопротивленцев. Даже наши сыворотки на них по-особенному действуют.
– Поэтому она и нужна Ресте.
Меня пробирает злость при мысли о том, что сейчас Лимма заперта в какой-нибудь лаборатории Министерства. Ее будут изучать, ставить опыты, а потом убьют. Почему-то, даже судьба Льва меня так не пугала, как этой девчонки. Каждый из нас знает, на что идет, и чем может закончиться его жизнь в борьбе с врагом. Но ее история не должна была закончиться вот так! Вспоминаю, как впервые увидел ее.
– Ты меня слушаешь? Деус?
– Да, я отвлекся. Кстати, помнишь, ты говорил, что у нее подростковые проблемы с психикой? Что ты имел в виду?
– Теперь даже не знаю, подростковые они, или из-за того, кем она является.
– Не важно. Расскажи.
– Перед тем, как началась операция по захвату государства, рано утром я был в парке, у лабиринта, как вдруг рядом пронеслась девчонка. Она бежала так быстро, так отчаянно, что я почувствовал неладное. Ну и поднялся вслед за ней на мост. Она перелезла через ограду, пыталась спрыгнуть, а я ее остановил.
– И этой девчонкой была Лимма?
– Да. Когда я ее спросил, зачем она это сделала, Лимма уверяла, что она не хотела прыгать с моста. И, знаешь, я ей верю. В тот момент ее глаза не лгали. Она действительно не хотела убивать себя, это был импульс, сильный и неосознанный.
С превеликим удовольствием свернул бы Брусу шею. Если бы он только раньше об этом рассказал! Видимо, мои мысли отчетливо отразились на лице. Брус лишь усмехнулся и отошел от меня. Я понимаю, что теперь нет смысла искать виновных, но ярость подгоняет, придает сил, ведь однообразный унылый пейзаж угнетает меня. Никогда раньше не замечал, насколько это мерзкое место: голая земля, строительные отходы из государства, поросшие редкой тусклой травой склоны. Чем-то напоминает город, где я родился. Не хватает только обветшавших бетонных высоток, колючей проволоки и пострадавших от радиации людей и животных, которые воплощают самые отвратительные человеческие кошмары.