- Слушай, дорогая, - устало говорю я, - Где ты их находишь? Здесь нет таких восточных диаспор. Это город-миллионник, а не горный аул.
- Ага, Лисичка, я тоже так думала. Но ошиблась, сюда специально привозят женщин с проблемами из соседних стран.
- Откуда информация?
- От Людки.
Людка в Киргизии сейчас, доставила на заказ пару краденых тачек и ведет переговоры с местной братвой и пограничниками о будущем сотрудничестве. Поэтому я молча киваю – раз Людка говорит, значит, знает.
- У вас там, в роддоме, врач есть, Коломеец. Ему мужики платят за то, что он ведет беременности их малолетних инкубаторов, и не задает лишних вопросов. Присмотрись.
И я присматриваюсь. И вижу, что к Коломейцу в его неприемные дни приходят девочки и женщины в разноцветных платках. И я прошу прикрепить меня к Коломейцу, а он не возражает. Звоню Кучерявой, говорю, чтобы передала Людке, что девочки смогут узнать меня по синему браслету.
Первая девочка приходит с мужчиной. Она не говорит по-русски, за нее говорит муж. Я заполняю карточку.
- Сколько лет?
- Тридцать, - не моргнув глазом, говорит он. Хотя девочке на вид не больше пятнадцати.
Мне дают паспорт какой-то женщины, которая совсем не похожа на эту девочку, и я переписываю из него информацию в карточку. Я притворяюсь дурой и делаю вид, что мне все равно.
Мужик жалуется на то, что молодая жена не может забеременеть. Коломеец велит мне провести осмотр, а сам вместе с мужиком выходит. Их женщинам нельзя раздеваться в присутствии мужчин. Едва они выходят, девочка показывает на мой браслет и на свой живот.
- Ты говоришь по-русски? – спрашиваю я.
- Немного. Надо аборт.
- Какой срок?
- Мало. Три дня не начинается.
Я даю ей две таблетки и объясняю, что одну нужно выпить сейчас, а вторую – завтра. Она понимает. Говорю, что если что-то пойдет не так, пусть бежит сюда. Она снова понимает.
- Сколько тебе лет? – спрашиваю я.
- Пятнадцать. Три года ждать. А потом – к сестре, в город. Она ждать, она помогать.
- А если найдут и вернут?
- Нет. Имя, фамилия менять полностью, новый паспорт будет. Не найдут. Но надо, чтобы восемнадцать. Так сестра сказал. И твой подруг так сказал. Вы мне помогать, а я рассказывать, что слышать, когда муж с дядей говорить. Они говорить, я еду приносить, всё слышать, всё твой подруг рассказывать.
Ну, разумеется. Кучерявая не просто так помогает — тоже свою выгоду имеет. Мне не слишком интересно, чем там занимаются муж этой девочки со своим дядей. Куда важнее помочь ей самой.
- Ты можешь пойти в полицию и сказать, что тебя удерживают силой, - предлагаю я.
- Нет. Позор семье.
- А если родить и оставить ему ребенка?
- Нет. Мальчик будет такой же, как другой мужчин. Зачем рожать? Девочку я не бросать с ними. Мать сбежать – дочка плохо. Как бросить? Нет. Аборт.
Я понимаю, что в долгосрочной перспективе это не выход. Звоню Кучерявой и объясняю, что для таких случаев подойдут гормональные импланты, которые действуют в течение пяти лет. Это тоже не слишком хорошо для организма, но лучше, чем постоянные аборты или постоянные роды.
Но есть проблема. Эти импланты купить не так просто, мне их никто не продаст официально, надо искать не очень чистоплотного поставщика.
- Есть у меня одна знакомая в фармацевтике, - говорит Кучерявая.
- Разве это не наша общая знакомая, с которой мы не должны общаться? – спрашиваю я.
- Не бесись, Лисичка. Для хорошего дела можно и поступиться принципами.
- Тогда я сама к ней обращусь, - говорю я, - Мне виднее, какие именно нужны препараты.
- Как хочешь, - произносит Кучерявая картонным голосом, - Просто я думала, что тебе неприятно будет ее видеть, поэтому и взяла общение с ней на себя. Но если для тебя это не проблема…
- Абсолютно. Будут импланты.
Я звоню Марине и предлагаю встретиться на нейтральной территории. Она выбирает какой-то отель и назначает дату – через три дня. Как же долго! Невыносимо длинные дни, бесконечные бессонные ночи, куча мыслей в голове – а что, если? Наконец, время приходит.
Я оставляю Русалину на ночь своей маме и приезжаю. Марина уже ждет в номере. Она встречает меня поцелуем и вином из мини-бара. Мы пьем вино, и она снова меня целует, тащит на кровать. Я не сопротивляюсь, отдаюсь во власть ее губ и ее рук. Я хочу этого, я в последние три дня ни о чем другом и думать не могла, не время проявлять сознательность. Марина – все, что мне нужно прямо сейчас. Единственное, что имеет значение в этом мире.
Но приходит насыщение, я снова могу рассуждать здраво, вспоминаю о своих обязательствах, о Русалине. Марина не должна узнать о моей дочери – иначе она сразу помчится к Казачку, выложит ему всё, и моя спокойная и уютная жизнь превратится в вечную драму. Я этого не хочу. Я хочу только Марину, а не «вот это вот все», как выражается мой братец.
- Вообще, я искала тебя по делу, - говорю я, когда мы лежим на кровати, переплетясь ногами и руками под одеялом, - Мне нужны противозачаточные гормональные импланты на пять лет. Сможешь достать?
- Конечно, - Марина улыбается и целует меня в губы, хитро смотрит прямо в глаза, - Если ты переедешь ко мне. Я скучаю.
Я тоже скучаю. Но я не могу к ней переехать. И не могу от нее отказаться. Я пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы нам обеим было хорошо, но мои интересы не пострадали.
- Я не перееду, но мы можем иногда встречаться, - наконец, предлагаю я, - Раз в месяц, например. Можно здесь, в отеле. Будем общаться, и ты будешь передавать мне препараты. Только не говори Казачку о том, что мы видимся.
- Да не скажу я ему, не скажу, - раздраженно говорит она, - Даже если бы хотела – не смогла. Понятия не имею, где он. Женился и куда-то уехал. Да и наплевать мне, что с ним.
- Женился? – переспрашиваю я, не делая акцента на том, что она лжет – говорит, что ей плевать, а сама явно пыталась разыскать его.
- Ну, да. На цыганке. Вряд ли мы с тобой когда-нибудь его увидим.
- И хорошо. Но если он появится, пусть держится от меня подальше.
Марина отмахивается. Она не хочет говорить о Казачке. Я тоже не хочу. Я хочу провести это время с ней, хочу смотреть на нее, прикасаться к ее коже, целовать ее нежные губы, чтобы было легче пережить месяц до новой встречи.
Я стараюсь как можно сильнее нагружать себя делами. Но так как я много работаю, а когда не работаю – на мне ребенок, то активно помогать маргиналкам я не могу. Худшее время – когда Русалина уже спит, а я еще не сплю, и тогда в голову лезут всякие мысли. Хорошо, что есть великое изобретение человечества – Интернет. Благодаря ему я приношу пользу своей команде и на удалении.
Сижу на сайтах для молодых мам, создаю подростковые группы, пишу статьи на разные ресурсы. В основном, занимаюсь секс-просветом и пропагандой контрацепции. У меня несколько аккаунтов и несколько личностей. Я - многодетная мать Ирина, раздающая мудрые советы по воспитанию детей. Я – девочка-эмо Лилия, тонко чувствующая, добрая, готовая поддержать других девочек в любовных неурядицах советом немедленно бежать от парня, который хоть в чем-то далек от идеала, потому что лучше быть одной, чем в плохой компании. Я – лесбиянка Таня, крутая и независимая. Я – гинеколог Софья, которая дает грамотные советы по женскому здоровью. Я – психолог Инна, не дающая советов, но задающая правильные вопросы.
А еще я вычисляю разных подонков и передаю информацию, кому нужно. Интернет создает иллюзию анонимности, а на самом деле педофилы и насильники там как на ладони. И жуть берет от того, насколько их много. Одних ликвидируешь – другие лезут, как тараканы. Взять бы их всех и прихлопнуть одним махом, но надо быть осторожней, спалиться нельзя.
Я знаю, что для Кучерявой маргиналки – не единственное направление. Знаю, что она ведет бойкую подпольную торговлю оружием и незаконно добытым лесом, а еще держит общак района и организует заказные убийства. Это удобный побочный бизнес, когда у тебя есть женщины, готовые прикончить любого по твоему приказу. А поскольку хороших мужчин не бывает в принципе, то почему бы и не взять деньги с одного за устранение другого? Тайных педофилов Кучерявая плотно держит на крючке и заставляет выполнять самую грязную и опасную работу, лишь бы никто не узнал про их мерзкие мысли. Мне это не нравится — я бы просто их всех убирала, но Кучерявая считает, что на гнилую мокруху лучше слать тех, кого не жалко, и уверяет меня, что следит за этими мудаками, чтобы они никого не трогали. Я в этом сильно сомневаюсь, и мы какое-то время спорили по этому поводу, в итоге пришли к консенсусу: если мудак живет с детьми и женой, которой штаны в доме важнее безопасности детей, - убираем мудака и следим за женой, если мудак живет один и пойман пока только на детском порно — запугиваем, втягиваем в наши дела, ведем досье и держим на крючке.