Мне стало грустно. Конечно, ничего она не влюбилась. Это я влюбился. И это мне будет больно, когда она меня пошлет. Но она, похоже, пошлет в любом случае. Не нужно было мне отказываться. Очевидно, что после сегодняшнего мы не сможем даже остаться друзьями. Надо было мне брать, что предлагают, и не выпендриваться. Но я не мог.
- Нет, Соня, я так не решил. Я не против секса по дружбе, но не вот так сразу. Мне важно, чтобы у тебя остались хорошие впечатления. Давай не будем спешить, хорошо?
- То есть, ты предлагаешь встречаться? Быть парочкой, хранить верность, держаться за руки и медленно продвигаться к интиму?
- А ты хочешь всего и сразу? Ты до этого хотя бы целовалась?
- Нет. Ты прав, я хочу всего и сразу. Но уже поняла, что ты не хочешь и пытаешься найти отмазки. Предлагаю на этом закончить разговор и вернуться к химии.
- Соня, - я осторожно взял ее за руку, - Слушай, ты мне нравишься, правда. Но я боюсь, что после этого наши пути разойдутся. Если мы будем в отношениях, а ты встретишь кого-нибудь, кого полюбишь по-настоящему, то мы даже не сможем остаться друзьями. Если мы будем просто трахаться иногда, а ты встретишь того, кого по-настоящему полюбишь, то он потребует, чтобы ты прекратила общение со мной. А может быть, после первого раза я стану тебе настолько противен, что ты не захочешь меня больше видеть. У меня нет опыта с девственницами.
- То есть, ты боишься потерять мою дружбу? – удивленно спросила Соня.
- Дружба с тобой – синица в руках, - кивнул я.
- А если я пообещаю, что из-за этого не брошу тебя, даже если встречу кого-то еще, ты мне поверишь?
- Я поверю всему, что ты скажешь. И все-таки, давай не будем спешить. Честно говоря, я сам не уверен, что хочу этого с тобой прямо сейчас.
- Хорошо, мы можем делать то, чего оба хотим в данный момент, и каждый может остановиться, когда захочет. И никаких обязательств. Устраивает?
- Да, - с облегчением выдохнул я и снова потянулся к ее губам.
Теперь все было спокойнее и легче. Она с готовностью откликалась на все мои действия, впустила мой язык в свой рот, застонала, когда я сжал ее грудь под халатиком. Когда она положила руку мне между ног и слегка сжала, я непроизвольно двинулся навстречу ее руке.
- И что теперь? – хрипло рассмеялась она, - Как выходить из такой ситуации? Что делать с возбуждением?
- А что ты обычно делаешь? – спросил я.
Не прерывая нашего поцелуя, Соня сунула руку в свои трусики и застонала. Я положил свою руку поверх ее руки, и почувствовал, как по ее телу прошла дрожь. А потом она отстранилась и посмотрела в мое лицо.
- Теперь ты, - сказала она.
- Это не займет много времени, - я расстегнул свои брюки, не отрывая взгляда от ее лица, а она следила за моими движениями.
Мысли путались, я почему-то вспомнил вчерашний вечер, лицо Казачка в свете фонаря на аллее, Марку, которая в припрыжку шла по улице в мой рубашке, а потом снова сфокусировался на красивом лице Сони.
- Возьми, - едва я кончил, она протянула мне салфетку, - Это был интересный опыт. В следующий раз можно я это сделаю?
- Посмотрим, - ответил я, - Мы все еще друзья?
- Конечно. И напарники по проекту. Предлагаю к нему вернуться, - Соня деловито взяла линейку и принялась чертить таблицу, как ни в чем не бывало.
На следующий день мы с Соней, как обычно, встретились в лицее. Сдали почти все, остался последний выпускной экзамен. Вот-вот закончим школу. Мы отправились домой в приподнятом настроении. У скамейки слева от лицейской калитки, как обычно, тусовалась разная шантропа, и среди парней был Казачок. Я наклонился к Соне и шепнул ей на ухо:
- Парень в синей майке – Казачок.
Соня посмотрела в сторону шантропы и как-то странно сказала:
- Я его видела раньше.
- Он сделал что-то плохое? – уточнил я.
- Нет, просто он…
- Что?
Соня казалась сильно смущенной и растерянной. Мы отошли чуть в сторону, чтобы не стоять на виду у толпы, и она поцеловала меня в губы. Это было неожиданно. Потом она прижалась ко мне и прошептала:
- Он мне просто очень понравился внешне. И он всегда на меня пристально смотрит, я прямо чувствую его взгляд. Я стараюсь не смотреть в его сторону, потому что ты знаешь, как они себя ведут, если на них обратить внимание.
У меня почему-то кружилась голова – от того, что рядом Соня, совсем близко, и она так откровенно говорила о Казачке, и светило солнце, и я чувствовал обжигающий пристальный взгляд Казачка, который он едва успел отвести, когда я посмотрел на него в упор. И я ответил Соне:
- Мне тоже, - и прикусил язык, надеясь, что она не поняла, на что именно я ответил.
- Он уходит, - сказала Соня, - Наверное, ему не понравилось, что мы целуемся.
- Может, он просто так уходит? Какое ему дело до нас?
- Никакого, наверное. Могу я попросить тебя, чтобы ты нас с ним друг другу представил?
- Чтобы ты меня бросила ради него? – усмехнулся я.
- А разве мы встречаемся?
- Ты мне скажи.
- Наверное, мне не стоило целовать тебя у всех на виду, не спросив разрешения, - медленно произнесла Соня, - Но я хотела, чтобы твой новый друг подумал, что мы вместе. Я хочу с ним познакомиться, но предпочитаю, чтобы у меня были пути к отступлению, если он мной увлечется. И была еще одна причина для этого поцелуя, о которой мне хотелось бы умолчать. Так ты нас представишь?
- Почему бы и нет? Если расскажешь, что за вторая причина.
- К сожалению, не расскажу, потому что сама не до конца ее осознаю. Давай остановимся на том, что я хотела, чтобы он увидел, как мы целуемся, не только в моих, но и в твоих интересах.
Меня на секунду прошиб холодный пот. Я не понял толком, что она сказала, но загривком почувствовал, что именно она имела в виду. И это меня напугало до чертиков. Я сам не до конца все это осознавал, и не хотел осознавать. Поэтому быстро перевел разговор, и Соня спокойно переключилась на другую тему.
Проводив Соню, я зашел домой к маме, хотел уговорить ее съесть пару ложек супа, который сварил утром. Она была совсем слабой, бормотала что-то бессвязное и плакала от боли. Я дал ей обезболивающее, но оно не помогло, и я вызвал скорую. Скорая увезла маму в больницу. Положили под капельницу, и она уснула. Сказали звонить завтра и спрашивать о состоянии. Намекнули, что в себя она уже не придет. Было понятно, что это конец. Мы с ней давно уже попрощались, на всякий случай. И все равно было грустно. И не хотелось об этом думать. И я пошел в общежитие при училище. Спросил у какой-то девчонки, где мне найти Казачка.
- Они с Маркой на чердак пошли, - ответила девчонка.
- Как будто это их личный чердак, - добавила вторая.
Они указали мне путь, и я спокойно прошел мимо спящего вахтера, поднялся по лестнице на чердак и распахнул дверь. Надо было постучать, конечно. Казачок и Марка трахались прямо на сломанной скамейке. Марка стояла на четвереньках, ее юбка и трусы болтались в районе коленок, а Казачок ритмично входил в нее сзади. Они одновременно увидели меня, и Казачок посмотрел н меня в упор, а потом его глаза закрылись. Я быстро захлопнул дверь.
- Подожди! – крикнула Марка, но я уже спускался бегом по лестнице.
Почему я был уверен, что они не вместе? Меня запутало то, что мы с Казачком встретились на петушиной аллее. Хотя он же объяснил, почему там оказался. Да и стоило догадаться, что педик не может стоять на пятачке у лицея среди крутых пацанов. Впрочем, это не имело значения. Просто некрасиво получилось. Надо было постучать.
Вылетев на улицу, я спросил у прохожего сигаретку и затянулся. Вообще, я не курил, но сейчас было не удержаться. Надо было постучать.
Через пару минут вышла Марка. Она была накрашена так ярко, что лица не разглядишь. Одета в короткую черную юбку, микроскопический топ и джинсовую куртку. Она вытащила пачку сигарет из кармана джинсовки и тоже закурила.
- Ты чего убежал? – спросила она, - Если что, я и с тобой не против поваляться. Люблю это дело, если ты понимаешь, о чем я.
Я не ответил. Мы докурили, когда к нам подошел Казачок. Он протянул мне руку, и я пожал ее. Я все еще чувствовал себя неловко.