Что и говорить, у каждой пары отношения развиваются по-разному. У них с Максимом так. Быстро.
Удивительно? Конечно, удивительно. Разве можно влюбиться так скоропалительно? Всего один танец, один вечер, одна ночь, проведенная на улицах города, — и этого оказалось достаточно, чтобы все стало понятно...
В комнату вошла мама.
— Можно, доченька?
— Конечно, мам! — Марго отложила в сторону бесполезную сейчас книгу.
— Увидела свет, думаю, дай зайду. — Мама присела на край кровати. — Ты куда это после застолья умчалась?
— Мам, скажи, а бывает так, что люди всего один раз встречаются и сразу влюбляются? — пропустив мимо ушей вопрос матери, задала Марго свой.
Мама улыбнулась и обняла ее.
— Уверена, что бывает.
— И по-настоящему?
— Как ты считаешь, у нас с папой по-настоящему?
— У вас очень по-настоящему, — подтвердила Марго, прижимаясь к матери. — А вы что, сразу полюбили друг друга?
— Пожалуй, сразу. Только мы это никогда не обсуждали. Ведь между нашей первой и второй встречей прошло целых три месяца.
— Значит, на самом деле бывает, — мечтательно произнесла Марго, поцеловав ее в щеку.
— Бывает, бывает, — закивала мама и спросила: — А как его зовут?
— Максим, — произнесла Марго и спохватилась: — Кого «его», мам? Нет никакого «его» пока.
Но было уже поздно: мамам в таких случаях все сразу становится ясно. Будто бы что-то вспомнив, она изумленно приподняла брови и произнесла:
— Удивительное совпадение! Скажи-ка, ты читала дневник моей прабабушки?
— Какой дневник? — пытаясь сообразить, о чем идет речь, спросила Марго и отрицательно покачала головой.
— Подожди. Я сейчас принесу.
Мама вышла в гостиную и через пару минут вернулась, держа в руках старую жестяную коробку. Сев рядом, она протянула ее дочери.
— Это то немногое, что осталось в нашей семье с дореволюционных времен, — пояснила она. — Держи. Думаю, тебе будет интересно.
Марго взяла в руки семейную реликвию, аккуратно приподняла крышку и заглянула внутрь. Сверху лежал старый блокнот в толстой кожаной обложке с золотым тиснением. Марго аккуратно достала его, положила рядом с собой на одеяло и стала рассматривать остальные вещи.
Сначала она взяла в руки веер — старинный атласный веер на перламутровом остове со свисающей шелковой кистью. Марго раскрыла его и с изяществом аристократки помахала на себя. И вдруг вокруг все ожило! Ей внезапно представилось, будто она на роскошном балу: в зале светло, играет музыка, а вокруг нее столпились офицеры...
Она положила веер обратно и вынула из коробки неплохо сохранившийся перочинный нож с несколькими лезвиями и накладкой из натуральной кости на рукояти. Повертев его в руках, Марго разглядела надпись: Robert Klaas Solingen.
Следующим предметом было зеркальце в металлической оправе с фигурной ручкой, чуть потускневшее от старости. Марго посмотрелась в него, и ей показалось, будто она видит себя сквозь пыль ушедших времен... Зато на обороте сохранилась замечательная цветная картинка, на которой была изображена пасторальная сцена свидания барышни с пастушком. Глядя на эту дамскую безделицу, становилось понятно, как раньше относились к подобным вещам: их не делали на конвейере, а изготавливали штучно, с душой — и смотреться на себя в такое зеркальце было настоящим удовольствием.
Внизу, на самом дне коробки, лежала пара офицерских погон, перехваченных суровой нитью. Марго бережно взяла их в руки и вопросительно посмотрела на мать.
— Это полковничьи. После революции прадедушке пришлось их снять, — объяснила она. — Еще были медали и ордена, но их сохранить не удалось: во время блокады бабушка обменяла их на хлеб.
Марго убрала все обратно в коробку и с интересом раскрыла блокнот, а мама, поцеловав ее в макушку, тихонько вышла из комнаты.
Дневник
Мы шли едва заметной тропой, тянувшейся по неширокой долине между скал. Яркое солнце поднялось уже довольно высоко, и пришла пора подыскивать место, где можно спрятаться от дневной жары. Последние капли воды в единственном бурдюке закончились накануне вечером, во рту пересохло, и мы мечтали лишь о том, как утолить мучившую нас жажду. Вчера вечером мы услышали топот копыт и, устремившись на шум, вышли к этой дорожке, на которой увидели удаляющееся в сторону заката стадо джейранов. Предположив, что они могли двигаться на водопой, мы приняли единственно верное в этих условиях решение — отправиться вслед за ними. В конце концов, других вариантов у нас не было: оставшись одни, мы не имели представления, куда идти. Сейчас самым важным было найти источник воды.