Остаток дня она просидела на ступеньках центрального входа, глядя на черную дорогу. За весь день по дороге не прошел ни один пешеход и не проехал ни один автомобиль. Под вечер на ней показался коричневый родстер Джонатана. Ей казалось, что автомобиль застыл неподвижно вдали, и только потом стало заметно, что он все же движется — еле-еле, как миниатюрная улитка. Но она-то знала, что Джонатан всегда водит машину на предельной скорости — одна из причин, по которым она никогда не садилась в автомобиль вместе с ним.
Джонатан разозлился не так сильно, как она опасалась.
— Сама виновата, вечно лезешь, куда не следует, — сказал он резко. — Теперь придется вызвать мастера из города. Черт, придется ужинать, глядя на эти камни! И так два раза в день приходится среди них ездить.
Она дрожащим голосом спросила его насчет того, почему тут так пусто и нет никаких соседей.
— Ну, ты же сама хотела пожить немного в глуши, — ответил он. — А насчет запустения, так ты бы его даже и не заметила, если бы не отключила деревья.
— Я хочу побеспокоить тебя, Джонатан, еще насчет одной вещи, — сказала она. — Второй переключатель, который ниже, сразу за первым… Там теперь горит надпись Дом. Он сейчас включен, а я даже не прикасалась к нему! Ты думаешь…
— Надо глянуть, — сказал он, подымаясь из кресла, и со злостью опустил высокий коктейльный стакан на поднос, так что державший его робот задребезжал. — Я платил денежки за настоящий дом, а тут, оказывается, надувательство! Вообще-то я с первого взгляда могу раскусить радиодом, но они, наверное, подсунули мне штучку с какой-нибудь другой планеты или даже из другой солнечной системы. Будет очень мило, если окажется, что мне и еще полусотне других мультимегадолларовых парней вручили одинаковые дома, а мы сидим в них, как болваны, и думаем, что обладаем уникальными изделиями…
— Но если дом стоит на камне, не значит ли это…
— Это значит лишь то, что трюк проделать еще легче, глупышка ты этакая.
Они подошли к главному пульту управления.
— Вот, — сказала она услужливо и ткнула пальцем в потайной пульт… задев при этом переключатель Дом.
С секунду ничего не происходило, а потом белые полосы побежали по потолку, стенам, обстановке, и все это начало распухать и пузыриться, как холодная лава. Затем все исчезло, и они оказались на каменном столе величиной с три корта. Исчез даже главный пульт управления. На его месте остался только тонкий стержень, торчащий из серого камня, а на конце его, подобно некому механическому плоду, виднелся небольшой блок с шестью переключателями. Это, и еще невыносимо яркая звезда, висевшая в воздухе там, где была спальня.
Мариана яростно давила на переключатель Дом, но надпись уже исчезла, а сам он прочно засел в положение Выкл и не поддавался ни на какие ее усилия.
Висящая в небе звезда умчалась прочь как зажигательная пуля, но в ее исчезающем свете она успела увидеть искаженное яростью лицо Джонатана. Его поднятые руки были похожи на когтистые лапы.
— Ты идиотка! — визжал он.
— Нет, Джонатан, нет! — она попятилась назад. Но он продолжал надвигаться.
Она бессознательно схватилась за блок переключателей — он не был прикреплен к стержню и остался у нее в руке — и увидела, что надпись теперь светится у третьего рычажка, и эта надпись была Джонатан. Она щелкнула рычажком.
Пальцы Джонатана успели впиться в ее голое плечо, но тут же они стали каучуковыми, а затем растворились в воздухе. Его лицо и серый фланелевый костюм закипели, радужно переливаясь, как призрак прокаженного, затем растаяли и сгинули. Оставшаяся после него звезда была гораздо меньше, чем та, что осталась после дома, но зато она была ближе. Звезда слепила ее. Она вновь открыла глаза, только когда ничего уже не осталось ни от нее, ни от Джонатана, только темное, скачущее пятно в глазах, вроде черного теннисного мяча.
Она была одна на бесконечной, плоской каменной равнине, под безоблачным, звездным небом.
Около четвертого переключателя теперь светилась надпись: Звезды.
Мариана совсем замерзла, когда решилась, наконец, выключить и их. Ее часы, питающиеся от изотопной батарейки, показывали, что рассвет близок. Она не хотела этого делать — медленное движение звезд по небу было последним символом надежной, упорядоченной реальности. Но она уже не могла сидеть ничего не делая, а это было единственным, что она могла сделать.