― Видимо, я не успел тебя поздравить. С днем рождения, Анна. Это принадлежало моей матери когда-то.
Она с недоверием взяла подарок, развернула. Чистейшая капля бледного изумруда, ну точно в цвет ее глаз, на тонкой цепочке. Даже оправы почти не видно. Сердце пропустило удар – как такое может быть?
― Оно прекрасно, Оливер. Помоги надеть.
Уже застегивая цепочку, Оливер вдруг заметил на белой шее сзади темное пятно синяка. Прикусив губу, он рвано выдохнул.
― Ну и зелья у твоей тетушки.
Амалия невозмутимо пожимала плечами на все гневные реплики. Ведьма не только не чувствовала никакой вины за совершенное, но и считала, что ее следует благодарить.
― Анна, ты не видишь всей картины, ― пропела она. ― Конечно, мне следовало посоветоваться с тобой, но твои новые высокоморальные устои, привитые этой скучнейшей придворной жизнью, не дали бы мне даже шанса быть услышанной. Для начала прими это – тебе нравится Оливер. Согласна? И если бы все не было опошлено условностями элиты, если бы вы были простыми горожанами, вы бы могли уже быть женаты.
― Но мы не они. ― Анна упрямо мотнула головой. ― Я принцесса, причем твоими заботами. И мне следует тщательно взвешивать подобные решения. Мой брак должен быть не просто желанным для меня самой – он должен быть полезен для королевства.
― Именно об этом я и говорю, ― Амалия всплеснула руками, ― ты даже не дослушала. Анна, речь не о тебе, так открой же свои уши, вытащи, будь добра, из них эти пробки псевдоморали. Я хочу призвать дух Александра раньше, не дожидаясь полнолуния.
― И при чем здесь Оливер?
Принцесса с тетушкой расположились в дворцовой библиотеке. Пара кресел у окна, скрытая книжными шкафами от входящих, их не привлекла. Обеим ближе было ругаться и доносить свою точку зрения на повышенных тонах стоя. Поэтому, с комфортом заняв все пространство прямо у двери, они, как две шипящие кошки, ершились и почти не двигались с мест.
― Тебе нужна более крепкая связь с этим миром, моя дорогая. И раз уж сама ты ее обеспечить не в состоянии, это сделала я. Конечно, есть еще множество различных способов, но они требуют времени и трудозатратны.
Анна только покачала головой, не в силах выразить свои чувства. Тетушка за два дня умудрилась придумать какой-то непонятный план и использовать их с регентом без их согласия.
― Ты хоть понимаешь, что наделала? ― Анна прикрыла глаза и длинно выдохнула. ― Ты рушишь наши жизни. Амалия, пойми, как бы мне ни был приятен Оливер, какие бы отношения нас ни связывали, это должен был быть мой выбор. И его тоже. У него есть Фелисити, пусть ее существование меня и раздражает.
― Анна, вопрос не в вас с Оливером.
― Нет, Амалия, как раз в нас. И я искренне рада, что Оливер думает, что произошедшее было сном. Но наши отношения теперь изменятся, а мы этого не хотели. И все только потому, что ты поленилась найти другой способ. Ты все перечеркнула.
― Ну, давай, развернись и сбеги, ― прошипела Амалия. ― Тебе же этого хочется, ты не думаешь о том, сколько лет он страдает во мраке, тебе жаль лужицы своей крови за его освобождение.
― Я не побегу, тетушка. ― Анна устало вздохнула, но, в пару шагов преодолев разделяющее их расстояние, порывисто обняла Амалию. ― Ты сделала выбор, его не изменить. Я не хочу ругаться, я хочу обезопасить нас от твоих проделок в будущем. Мы поможем Александру так быстро, как это возможно. Это просто твоя сила, ты слишком много собрала, она пытается управлять всеми вокруг без их ведома.
Фелисити нервно барабанила пальцами по столу, дожидаясь Георга. Он немного запаздывал, и она уже успела расправиться со своей порцией горячего. Чтобы избежать любопытных глаз, они выбрали местом встречи небольшой ресторанчик далеко от центра. Девушка заняла столик у окна и теперь рассматривала прохожих и витрины за стеклом. Еще не стемнело, и молодые люди только выходили на променад с друзьями или возлюбленными. Фелисити чувствовала себя чуждой этой суете, ее проблемы казались ей порочными и грязными. В отличие от этих горожанок, ей не видать робких ухаживаний симпатичных юношей, не мечтать, причесываясь по утрам, о свидании. Ей не шептаться наивно с подругой о том, на кого загляделся тот молодой лорд.