Марика и Ко
Анэк долго, вдумчиво вглядывался в ее лицо, перебирая в мыслях каждое сказанное слово. Она снова сидела перед ним, упрямая и дерзкая, хотя все уже было сказано. Реплики бросались будто на автомате, лаконичные, не выражающие ничего, кроме скуки.
- Они будут казнены. Был дан четкий указ. Всех расхитителей имущества на плаху. Петер и Сэм позарились на госсобственность. Что из этого непонятно?
Несчастные все равно будут повешены, неважно, сколько Марика обобьет порогов, сколько писем напишет. Даже если обратится напрямую к Верховному Властителю. Правитель Лиммы однозначно в курсе того беспредела, который творится в его стране. И судя по тем указам, которые он издает, его мало интересуют судьбы обычных граждан, их жизни со всеми радостями и горестями.
- Марика, ты же не глупа. Оставь это.
- Нет.
- Наш разговор бессмысленен, приговор не подлежит обжалованию. Петер и Сэм виновны в краже провианта, и по закону должны быть казнены.
- Провиант, о котором ты говоришь, должен был быть распределен между жителями. В стране голод, а все запасы отправляются в столицу. До каких пор это будет продолжаться? Пока мы все здесь не передохнем?
- За такие слова я должен бы отправить тебя в темницу, мы не в праве оценивать распоряжения Властителя, приказ есть приказ.
- Это ты не в праве, пригрелся на тепленьком месте, а все остальные должны подыхать с голоду, пока вельможи с жиру бесятся! Я по другую сторону, мне терять нечего. Я не буду молча смотреть, как погибают мои товарищи.
Анэку уже порядком надоела эта дискуссия. Марика твердила одно и то же битых полчаса и видимо собиралась продолжать в том же духе довольно долго.
- Тебе есть что терять.
- И что же?
- Мое терпение. До сих пор я терпел твои выходки: высказывания, направленные на подрывание авторитета власти, агитационную деятельность в целях поднятия мятежа. Я знаю, кто за этим стоит: шайка идиотов, которые даже несколько тюков хлеба не в состоянии украсть. А знаешь почему я это терплю? Потому что когда-то твой отец спас мне жизнь, он вытащил меня с того света и воспитал как родного, ничего для меня не жалел, только благодаря ему я занимаю это тепленькое местечко, как ты выражаешься. Но всему есть предел.
- Так прикажи посадить меня под стражу, чего ты ждешь! Я откуда угодно смогу продолжать агитировать, понятно?
- Только если тебе голову не отрежут раньше.
- С чего бы? Никто не знает, что я с ними.
- Я знаю. Не забывай об этом. Еще одно слово, и об этом узнают остальные члены комиссии, тебе ясно?
- Чего ты так трясешься, если это всего лишь шайка идиотов? - Марика хлопнула по столу, не в силах больше сдерживать гнев. Анэк обошел стол и встал позади нее, крепко сжав ее плечи.
- Девочка моя, если тебе жизнь дорога, прекращай это. Ты мне не безразлична и будет очень обидно смотреть, как твоя светлая головушка катится по эшафоту и падает к ногам той самой знати, которую ты всем сердцем ненавидишь.
- Есть за что.
- Я знаю, но ты должна услышать мои слова. Если поднимется мятеж, они никого не оставят в живых. Женщины, дети, старики - не столь важно, если по итогу все они станут пушечным мясом. И ты, сестренка, так же попадешь под раздачу, если не остановишься.
- Хорошо, ты все сказал? Можно идти?
- Сразу бы так. Иди.
Ночь наползала, как пары душнявки, медленно и неотвратимо. Владек сидел у огня и начищал варду - длинный клинок, закругленный у самого верха. Катрина отчитывала новоприбывших за неполную отдачу на тренировках.
- Глаза б мои их не видели.
- Они хотят свободы и хлеба. Им надоело пахать чужие поля, хотят своего и побыстрее, но да, выдержки им не хватает. А вот у малышни дела идут хорошо. Еще молоко на губах не обсохло, но бьются как звери, им только и давай, что кровь пускать, родного батю, небось, и того зарежут.
- Этого нам не хватало.
- А это не брат на брата разве?
- Ну давай, проповедуй свое. Мы все здесь браться и сестры. А тот хрыч, что тебя розгами побил и вместо похлебки дерьма собачьего под нос сунул, тоже брат нам?
- Злой, недалекий, но брат, да.
- Странный ты. Марика идет, смотри.
Вблизи зашелестела трава, приминаемая босыми стопами: сандалии девушка несла в руке, а в другой зажала длинную соломинку, которую время от времени покусывала.
- Ну как, рассказывай.
- Их казнят на рассвете.
- Вот и повод, выступаем?
- Нет.
- Почему?
- Ничего не выйдет. Место казни будет особо охраняться. Нам не справиться.
- Значит, надо наращивать силы.
- Нам нужен лидер, особый дух, сила, сплоченность, только так мы сможем победить и забрать свое.
Огонь потрескивал, вплетаясь в разговор. Перемежаясь с речью, стрекотали сверчки, солдаты потягивали брагу, отсчитывая друг другу карты, слышен был плеск воды, ветер шелестел извечной зеленью.