Анна Никитична Новикова, машинист тепловоза, ваша мама».
— Какая еще мама? — испуганно спросила Марина, прочтя письмо.
— Моя мама.
— Твоя, значит… Мало мне тебя, так еще твоя мама! А почему ты, собственно, явился?
— Я следил за домом. Видел, что Жанка ушла, вот и пришел… Раз ты болеешь, я имею право тебя навестить. Я просто обязан.
— А я, значит, обязана тебя принимать?
— Нет, ты ничего не обязана. Если не хочешь. И вообще, я попал сюда случайно. У меня тут рядом в починке… авторучка, вот! И я сейчас уйду, раз ты так. Раз ты не хочешь со мной, как раньше…
— Раньше у меня была одна мама, а теперь две! Так что дай мне поважничать!
— Значит, мне написать ей, что ты согласна?
— На что я согласна?
— На брак.
— С кем — на брак?
— Со мной, с кем же еще!
— Стасик, я больна. Стасик, я не отвечаю за свои поступки. Не смей ко мне приближаться, слышишь?!! Стасик!!!
Вовремя явились Ксана с Аней. Уселись, уставились на Стасика с выжидательной укоризной.
— Я ничего, — сказал Стасик, — у меня тут рядом пальто в починке. И вообще, меня ждет такси. Я ухожу, вы уж тут без меня, но извините, конечно.
Он уходил печальный, сгорбленный, смешной. — Не жалко своего бывшего кавалера? — спросила Ксана у Ани.
— Жалко, — вдруг серьезно ответила та, — только я всегда знала, что он не мой кавалер.
— Я тоже Маринке говорила, — поддакнула Ксана.
— Откуда вы знаете? — опешила Марина.
— А Жанка на что? Всему курсу известно. Мария Яковлевна даже знает. И знает, что ты не болеешь, а симулируешь. Еще не хватало из–за какого–то дурацкого мальчишки… — Ксана все больше выходила из себя.
— Он не дурацкий мальчишка, — оборвала ее Аня, — он очень хороший мальчишка…
Марина была благодарна Ане за эти слова.
— Папа говорит, что из всех наших ребят он самый интересный, — добавила Аня.
— Не сватай! — буркнула Марина.
— Я и не сватаю. Мы не за тем пришли. Надо номер «в цирке» делать. Мы хотим быть львицами, давай с нами? Валя будет укротительницей — она похожа. Ее, кстати, сегодня не было, она на праздники ездила к родителям, но, наверное, согласится.
Стали думать про номер «в цирке» и про львиц. Придумали львиные имена: Сильва, Магдалина и Мурка. Отсюда родились и характеры львиц. Ксана, которой подошла бы Сильва, захотела быть Муркой.
— Я, уж извините, больше вас знаю свою натуру, Я — типичная Мурка. Общипанная, облезлая Мурка. А ты, Маринка, развивайся, раскрепощайся. Пока учишься — надо делать все. Пробовать, по крайней мере. А Анечка пусть будет Магдалиной — к ее прическе подходит.
Таким образом, роли были благополучно поделены, а вскоре позвонила Валя и сказала, что тоже согласна на свою роль. И действительно, роль ей подходила. Даже, на взгляд Марины, как–то уж слишком подходила: такой иссиня–белой сталью сверкали ее глаза, так повелительно звучало в ее устах «алле».
— Только мне нужен рояль, — сказала Валя, — обязательно музыка! Мы подберем что посмешнее, я сыграю выход каждой львицы, пальчики оближете. Вот увидите — цирк да и только!
И потом, когда Валя села у Анечки за рояль, оказалось, что музыка, с одной стороны, упростила их задачу, а с другой — вытащила наружу фантазию, которую они теперь не знали, как укротить.
Пусть Валя играла легонькие опереточные мелодии, но играла она их с такой веселой энергией и отдачей, что у Марины тут же выветрилась из памяти неприятная «укротительница». Нет, Анечка права, Валя просто прирожденная актриса, которой ничего не стоит за пять минут перевоплотиться пятнадцать раз.