— Коля… — пролепетала Марина, не веря своим ушам. Она медленно подступила к Слепцову, вглядываясь в его лицо. — Ты серьезно?..
— Тебе недостаточно моей готовности отдать тебе жизнь? Что еще я должен сделать, чтобы ты была счастлива и согласилась быть моей? Пускай ты выпьешь меня до дна, и впереди меня ждет смерть, я все же хочу прожить этот короткий миг с тобой.
Марина растрогалась.
— Я же чудовище…
— Вовсе нет! — Николай обеими руками взялся за ее плечи, посмотрев на нее с нежностью. — Ты не чудовище. Ты удивительная девушка, которую сильно обидели. Тебя не приняли в родной деревне, выгнали и вынудили стать такой, какая ты есть сейчас. Они сделали из тебя монстра, но я-то вижу, что на самом деле ты другая. Робкая, скромная и отважная. Я люблю тебя не за внешность. Я влюбился в тебя настоящую, и сейчас я просто понимаю, что недостоин тебя.
По щекам Марины неожиданно потекли слезы. После возвращения в Озёрки она никогда и ни от кого не слышала подобных слов.
— Достоин! Очень достоин! Ты знаешь, что я уже не человек и все равно…
— Нет, — Слепцов нахмурился и сильнее сжал плечики Марины.
— Почему?..
— Потому что я тоже сделаю тебе больно, — сказал он и швырнул ее через порог дома. Перелом тут же дал о себе знать острой болью. Можжевельник, заложенный Лизой под полом по периметру всего дома, тут же вспыхнул спичкой, как и сама Марина. Со скрипучим визгом она заметалась, охваченная синим пламенем, а вскоре обернулась тварью. Из-за больших размеров она сразу застряла в маленьком домике. Попытка выбраться провалилась вместе с крышей, что придавила Хозяйку здоровенными балками, переломав множество костей.
Обездвиженная и беспомощная она сгорала с бешенной скоростью, не в силах даже завыть. Ее пробитая голова была повернута к дверному проему, где все еще стоял Николай. Его нетерпеливый взгляд действительно ранил. Он не собирался уходить, пока не увидит ее конец.
— ОБМАНУЛ-ТАКИ… — из черных глазниц Марины полились кровавые слезы обиды. Она слабо оскалилась и застонала: — СВОЛОЧЬ…
Синее пламя разбушевалось. Оно поглотило всю тушу, за считанные минуты не оставив от нее и следа. Еще некоторое время Николай простоял в ожидании чего-то, пока пламя полностью не захватило последний закоулок дома.
Задыхаясь от кашля, он бросился к Лизе. Орлова приходила в себя, несвязно отвечая Слепцову, то и дело желая заснуть.
— А Марина?.. — сквозь туманные мысли вспомнила Лиза, делая попытки подняться, опираясь на Николая.
— Не думай о ней, тебя надо в больницу отвезти. Давай, поднимайся, — он обхватил ее за талию, не позволяя упасть.
Она повисла на Слепцове, бросив мутный взгляд в сторону пламени.
— У меня дом горит…
— Да что ты говоришь, дорогая? Тебе кажется. Это все сон, только ты глаза не закрывай. Слушай мой голос, хорошо?
Николай болтал с Лизой, концентрируя ее внимание на себе вплоть до города. Одолжив машину у перепуганного Михалыча, Слепцов рванул в ближайший населенный пункт, не обращая внимания на предостережения о коварности Хозяйки. На границе Озёрок пророчество пьяницы не сбылось — Лиза не превратилась в образину и не откусила Николаю голову, а машина спокойно проехала через пелену ночного тумана, открыв парочке дорогу к свободе.
Зависшая на звездном полотне луна ярко освещала путь Николая. Он не затыкался ни на минуту и толкал Лизу, дожидаясь от нее ответа, чтобы разбудить ее и не дать заснуть себе. Михалыч бы точно не повез Орлову в город. Никто из Озёрок не взялся бы везти Хозяйку, даже самые преданные.
Перед глазами Слепцова стояла картина последнего вздоха Марины. Он никак не мог выкинуть из головы ее кровавые слезы, от которых ему стало не по себе. Могут ли злые духи, растерявшие человечность, испытывать душевные муки? Могут ли терзаться от страха перед исчезновением? Марина погибла во время войны и сегодня умерла снова. Было ли ей страшно или ее слезы были следствием травмы головы? Этого Николаю не узнать никогда. Он поставил все на один бросок, руководствуясь интуицией, и в тот момент желание жить пересилило жалость.