Громкий стук в окно разбудил Слепцова, уснувшего после часовой истерики. Он подскочил, как ужаленный.
«Бежать!» — твердо решил Николай, уже соскочив с дивана, как услышал с улицы громкий голос:
— Сосед! Открывай! Знакомиться будем!
Секундный порыв выскочить из дома, сесть в машину и уехать подальше от чертовщины оборвался на моменте планирования. Слепцов осекся и подошел к окну. Висящий возле крыльца фонарь осветил приземистого мужичка плотного телосложения. В его руках поблескивала бутылка с водкой. Как раз то, от чего Николай не откажется после дурного сна. Ему надо расслабиться.
— Михалыч! Оч приятно! — заявил сосед, протянув Слепцову грубую, рабочую лапищу.
— Николай… — с легкой растерянностью в голосе ответил тот, заключив с Михалычем рукопожатие. — Мне тоже. Не ожидал, что кто-то придет знакомиться.
— Ну как же?! Грех не поприветствовать, невежливо это! — голос Михалыча был излишне громким. Засмеялся он не менее оглушающе. — Ты ток не обижайся, шо я так поздно, еле от жены убег. Курица та еще! Раскудахталась, дескать, не ходи к городскому, останься с детьми. Сама схожу! Ага, дам я ей! Шоб глазки тебе тут строила? Я сам тебе глазищи свои построю!
Николай тихо засмеялся, понимая, что Михалыч попросту нашел лишний повод выпить и история про жену не имеет ни капли правды.
— И то верно. Нечего женщине лезть туда, где хорошо устроится мужской коллектив. Ты проходи, не стесняйся. Будь как дома, — Слепцов проводил гостя внутрь и усадил за стол.
— Прально, прально! Бабе на кухне место, мужики сами разберутся! — согласно закивал лысеющей головой Михалыч, торжественно поставив на стол бутыль водки. — Ну-с, Колька, готовь закуску! Будем праздновать твою новую жизнь! Слыхал я, ты насовсем сюда переехал. Озёрки все трещат — городской из города бежал! А я-то к девкам чуть ближе подойду, так и слышу: или от жены бежал, или от закона! Ну так и…
Слепцов перебил Михалыча, развеяв то ли доводы самого пьяницы, то ли реальные деревенские слухи:
— Ни от того, ни от другого. От унылой жизни я бежал, только и всего. Надоело мне в каменных джунглях, захотелось свежего воздуха и свободы. Выбрал две деревни, не мог решиться, куда ехать. Бросил монетку и остановился на Озёрках.
— Доверил судьбу воле случая? — сощурил темные глаза Михалыч, и Николай слегка опешил от его проницательного взгляда.
— Получается, так, — ответил он.
Михалыч расплылся в добродушной улыбке.
— Ай да молодец! Ты не боись, освоишься еще как! Местные к тебе привыкнут, дружить буш не разлей вода!
— Я уже понял, что здесь люди не жалуют чужаков и очень ценят народные… поверья, — осторожно выразился Слепцов, чтобы на этот раз ничего не испортить.
— Эт как ты понял?
— Так с Лизой познакомился. Правда, обидел ее случайно. Извиниться сегодня хотел и заспался, — Николай бросил взгляд на часы. Стрелки показывали начало десятого, и в душе Слепцова зародилось беспокойство: что будет, когда наступит ровно то же время, что и во сне?
Стоило поставить рюмки на стол, Михалыч приободрился пуще прежнего и принялся разливать водку.
— Ой, Лизка. Не баба, а мечта! Жалко девку, конечно, Хозяйка ее не пожалела. А так-то она золотце у нас… Ну-с, вздрогнем!
— Погоди, погоди! — притормозил было Николай, но потом решил, что на пьяную голову Михалыч расскажет ему куда больше. — Ладно, вздрогнем. За знакомство!
— Во, прально, за знакомство!
Первая стопка опрокинулась, приводя Слепцова в чувства. После закуски он все же решился поинтересоваться:
— Так что с Лизкой случилось?
— Ась?
— Ты говорил, не пожалела ее Хозяйка. Что с ней случилось?
— А-а-а. Дык, давно эт было. Лизка тогда совсем моложавая была. Плоская, как доска, хвостики кучерявые, глаза большие, наивные-е... Отец у нее, Максимка, он у нас председателем был, мировой мужик, Царствие ему Небес-сное. Так вот повадилась Хозяйка в те года мужиков из Озёрок уводить и не по одному в несколько лет, а один за другим! За месяц тогда десять вдов сделалося. Уходят вслед за ней и не возвращаются. Она в койку их затащит, аппетит умерит и сожрет. Да только прожорливая она в то лето стала, проходу не было. Даж я чуть за ней не пошел! Вышел в нужник, а она бегает по заднему двору, смехом заливается… голая, чертовка! Кличет, иди ко мне, Виталя, пригрею лучше, чем жена. А я жену люблю! — он решительно стукнул по столу кулаком. — Она у меня, конечно, курица та еще, но моя! Таких детей смышленых родила, за всеми следить успевает, умными растит…