— И давно?
— Да нет, года два…
— Счастлив?
— В общем, да. Жена много моложе меня, хороша собой, а это, конечно, обязывает.
Залился звонок.
— Знаешь что, Сережа, давай встретимся в следующем антракте, познакомишься с Аллой Николаевной. Ты один здесь? Где работаешь?
— Работаю… ну, в армии, словом. Здесь один. Хорошо, встретимся в фойе бельэтажа. Постой, как старые друзья? Встречаешь?
— Где там! Леша Талакин — большой человек, администратор, чем-то руководит, что-то строит; его хвалят и посылают на самые тяжелые дела. Петя Славкин во время войны попал в окружение, замучен гитлеровцами… О Жукове и Кутырине ничего не знаю… Да, помнишь Митьку-Идолище? Он не то на Сахалине, не то на Курильских островах. Женат на сестре Вани Кутырина… Вот пока вкратце. Увидимся, поговорим подробнее. Второй звонок. Бегу!..
Алла Николаевна, полнеющая блондинка, держалась с достоинством.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, рада познакомиться. Муж много рассказывал о вас, все действие только и вспоминал свою молодость…
— Зачем же, Ваня, ты мешал супруге смотреть такую веселую пьесу?
— Что вы, Сергей Сергеевич, что тут веселого? Провинциальная пьеса, провинциальное исполнение. Ну, забавен Зельдин-шофер и старушка мамаша. Остальные на уровне областного театра.
— А мне нравится. Весело и поучительно. Я сам, знаете, провинциал.
— Вы обиделись?
— Нисколько. Ну, академик, твое мнение?
— Во-первых, не совсем академик, а во-вторых, мало понимаю в тонкостях драматургии. Довольно весело, и… смотреть, по-моему, можно… Так ты, говоришь, не в Москве? То-то мы ни разу не встречались в эти годы…
— В Москву я приезжал не раз в командировки, но подолгу не жил. Хотел посмотреть нашу добрую старую Марьину рощу. Как она? Как люди?
— Да я, собственно, Сережа, отошел от нее.
— Понимаю: академик, неудобно…
— Конечно, неудобно, — вмешалась Алла Николаевна. — Ведь ваша Марьина роща — сущая трущоба!
— Вот как?
— Позволь, позволь, дорогая, у всякого свои вкусы.
Если ты любишь Марьину рощу, Сережа, тебе бы с моим отцом повидаться.
— Он жив? Помню: чудесный человек!
— Оба живы: и мать, и отец. Вот он замечательный патриот рощи. Считает ее первым в Москве районом после Кремля. Я звал на новую квартиру — ни за что!
— Старческие фантазии! — фыркнула Алла Николаевна.
Полковник серьезно сказал:
— А я уважаю таких людей, Алла Николаевна. Будь в каждом районе, в каждом доме такие люди, мы бы лучше знали свое прошлое и больше ценили настоящее. Покойный Алексей Максимович Горький задумал и начал создавать полезное дело — историю фабрик и заводов. Его мысль можно продлить — создать историю городов, районов, даже отдельных домов, если они интересны. Почему бы тебе, академик, не заняться этим?
— Что ты, дорогой мой, я же не писатель, не журналист!.. Вообще говоря, мысль ценная… может быть… когда-нибудь…
— Ты родителей часто навещаешь?
— Раз в месяц, в два… Понимаешь, время по минутам рассчитано.
— Помогаешь?
— Разумеется. Ты хочешь сказать, что я плохой сын?
— Я хуже. У меня мать живет в Марьиной роще, а я ее несколько лет не видел.
— Почему?
— Не тянет. И я ей не особенно нужен. Посылаю ей деньги, ни разу не написала. У нее свои дела, муж моложе ее.
— Да-а… Так хочешь повидать моего отца?
— Очень.
— Только прошу вас, — вмешалась Алла Николаевна, — оденьтесь попроще и без орденов. А то старик начнет суетиться и нацеплять свою единственную медаль в память 800-летия Москвы.
— Значит, Сережа, давай так… Сегодня четверг… Нет, в воскресенье я не смогу… Вот, может быть, во вторник…
— Я уезжаю послезавтра.
— Вот как? Тогда позвони мне завтра. Вот запиши телефон. Я постараюсь выкроить время.
— Ваня, завтра вечером к нам придут, разве ты забыл?
— Ах, да… Но ты позвони, Сережа… Я не обещаю, но постараюсь. Записал телефон? Вот и хорошо. Кстати, после спектакля мы можем тебя подвезти, у нас своя машина. Алла Николаевна правит как заправский шофер.
— Нет, спасибо, я рядом, в гостинице ЦДСА.
— Ну, звони, Сережа, звони обязательно!
Сережа не позвонил. Впрочем, Иван Федорович, кажется, забыл о нем: столько дел, столько дел!
На прием к члену исполкома райсовета записалась седая старушка.
Подошла ее очередь. Старушка вошла в кабинет. Пожилая женщина говорила по телефону. Густые волосы с заметной проседью были заплетены в девичьи косы и уложены короной. Она внимательно слушала телефонную трубку, потом, не сердясь, но твердо сказала: