— Никого мы не обслуживаем, а, впрочем, попробую, — и с новой яростью бросался в пучину учета.
Служащие ловчили сами: за прокат старых кинокартин воинская часть выделяла некоторое количество хлеба и сахара; за костюмы, грим, парики и прочую театральную дребедень, что гнила на переданных комитету реквизированных складах, удавалось получать изрядные куши через актеров, ставших спекулянтами. Так жили и кормились.
Так жил и Володя Жуков. Марьинорощинские власти не тронули его. Кто знал о его участии в уличных боях? И мать, и он — самые настоящие трудящиеся, имеют справки, — в чем дело, товарищи? Но все-таки долго ли можно так существовать, балансируя на одной ноге? Поэтому встреча со старым знакомым знаменовала перемену в жизни, и перемену к лучшему.
Беляев явился в комитет в ладной офицерской фронтовой поддевке, многозначительно приложил палец к губам и поманил за собой обомлевшего Володю. Вышли на улицу.
— Ты жив?
— Нет, умер. Не болтай глупостей. Мне некогда, есть дело.
— Смит?
— Что-о?
— Опять Смит?
— Ничего не понимаю. О чем ты?
— О мистере Смите, который…
— Замолчи! Не было никого и ничего, понял?.. Все служишь?
— Тоже глупый вопрос. Нет, я царствую.
— Верно, глупый вопрос. Можешь бросить эту усыпальницу?
— Если есть смысл.
— Вот это по-деловому. Смысл есть. К какой партии принадлежишь?
— Я? Конечно, ни к какой.
— Между прочим, напрасно. Но готовься.
— В какую?
— Для джентльменов фортуны сейчас партия одна: ГБП.
— Это что? Г… Б… Партия… Не понимаю.
— Не гадай: Где Больше Платят. Есть такие добряки. Словом, не все ли равно, как называется? Пойдешь?
— С тобой — повсюду.
Солдатская шинель — защитная и всепокрывающая маскировка 1917 года — стала опасной в 1918 году. После декрета об организации Красной Армии мужчинам призывного возраста, ходящим по Москве, лучше было иметь верные документы, во избежание недоразумений. В ту легендарную пору недоразумения запросто кончались расстрелом под горячую руку. Володя предложил обратиться к братьям Алексеевым, но Беляев презрительно процедил:
— Липа! Чепуха!
При следующем свидании Володя получил бумажку с четкой печатью пятиконечной звезды, твердо удостоверяющую, что предъявитель сего товарищ Жуков Владимир состоит в распоряжении Реввоенсовета, а всем лицам и учреждениям предлагается оказывать ему всемерное содействие в выполнении возложенных на него обязанностей.
Шестого июля походкой прогуливающихся молодцов Беляев и Володя шли по притихшему Арбату, свернули в Денежный переулок, не спеша прошли его насквозь и повернули обратно. Так они гуляли, беспечно болтая о пустяках, встречаясь с такими же парами молодых людей. В начале третьего большой автомобиль с шофером-матросом остановился перед серым особняком с бело-черно-красным германским флагом. Из автомобиля вышли двое в штатском и скрылись в подъезде особняка. Автомобиль отъехал, и шофер-матрос оживленно заговорил с милиционером, охранявшим вход в посольство.
Милиционер из старых солдат не переоценивал ни своего поста, ни вооружения — винтовки, висящей вверх прикладом. Он понимал, что стоит здесь только для украшения. Однако он встревожился, когда в палисадник перед особняком посыпались осколки зеркального стекла, а увидев, что из окна вылезли оба приехавших, милиционер стал суетливо снимать винтовку. Матрос-шофер заводил свою машину и успел только толкнуть руку стреляющего, но поздно: человек в штатском в палисаднике стал припадать на ногу.
На милиционера бросились две пары гуляющих и потащили его в подворотню. Матрос и второй человек в штатском помогли раненому перебраться через решетку палисадника и усадили в автомобиль. Автомобиль пустил облако дыма и умчался. Пары стали расходиться.
Через несколько часов ружейные залпы на Чистых прудах и на Мясницкой оповестили о восстании отряда левых эсеров под командой Попова. Восставшие продержались недолго: утром их штурмом выбили из последнего убежища — штаба в морозовском особняке. Так началась не только гражданская война, но и война с Германией.
Расчет врагов был правилен. Перемирие сорвалось. Немецкое командование потребовало допуска войск в Москву для охраны посольства. Советское правительство отказало. Немцы перешли демаркационную линию.