— Можно? — и в кабинет вошел толстяк с бритой головой. Увидев церемонно стоящих друг перед другом, он тоже вытянулся.
— Одну минуту, Сергей Иванович… Чем могу служить, товарищ батальонный комиссар?
Посетитель протянул вчетверо сложенную бумагу. Начальник прочел.
— Садитесь, товарищ. И ты, Сергей Иванович. Будем знакомиться. Батальонный комиссар Скворцов прислан ПУРом в наше распоряжение. Знакомьтесь.
Толстяк протянул огромную ладонь:
— Маркин, заместитель…
Посетитель так крепко пожал ему руку, что тот поморщился:
— Силен…
— Виноват, — вытянулся посетитель.
— Откуда к нам? — спросил Маркин, вытаскивая портсигар. — Кури.
— Некурящий.
— Сергей Иванович, — поморщился начальник. — Я же просил…
— Совсем забыл, не буду, не буду… Вот учитесь добродетели у начальства, товарищ Скворцов: не пьет, не курит, женщин не признает…
— Будем серьезны, Сергей Иванович, — сухо оборвал его начальник. — Я хотел бы знать, товарищ Скворцов, вы москвич?
— Так точно.
— Тогда понятно. А то нам все присылают людей из дальних округов.
— Я прибыл из Сибири.
— Ясно: на родину потянуло?
— Не ужился.
— То есть?
— Не поладил с начальством, меня откомандировали в распоряжение Политуправления республики.
— Как так не ладили? Почему же?
— Ну… мы по-разному понимали некоторые вещи…
— Интересно… — протянул начальник и вдруг точно выстрелил: — Уклонист?
— В моем партийном деле сказано. Имею выговор…
— Та-ак… Что же, ПУРу лучше знать… Должен сказать, товарищ Скворцов, что у нас в аппарате для вас вряд ли найдется интересная работа.
— Если я могу выбирать, я хотел бы работать в части.
— Позвольте, позвольте, — вмешался толстяк. — Как это нет интересной работы? Отдел партработы еле дышит, в клубном нет начальника, в редотделе по нужде сидит беспартийный…
— Но товарищ сам не хочет работать в аппарате.
— Не хочет! В чем дело, если надо? Ну?
— Если нужно, буду работать, где укажете.
— Посмотрим, посмотрим… Сергей Иванович, познакомьтесь с товарищем поближе, помогите ему, ну там оформите и вообще…
Вновь церемонная вытяжка, и заместитель со Скворцовым вышли. Начальник посмотрел им вслед, и ничего нельзя было прочесть за его синими стеклами.
Ночь батальонный комиссар провел в общежитии МВО. Здесь было многолюдно. Боевые командиры гражданской войны съезжались на учебу в Москву.
Наутро батальонный комиссар пошел в Пуокр. Заместитель начальника принял его сухо, предложил зайти через два дня. Зато встретившийся на лестнице начальник вполне дружески кивнул и спросил на ходу:
— Ну как?
— Приказано зайти через два дня.
— Чего тянут? Заходи завтра.
В общежитии делать было нечего. Скворцов гулял по Москве.
Еще не достиг расцвета нэп. Шумел Смоленский рынок, вновь на всю площадь растекалась Сухаревка. Но слишком памятны еще были облавы, не успели обнаглеть торгаши. И все же Скворцов морщился, хмурился и торопился пройти дальше, встречая на улицах торговцев разной дребеденью, а перед новенькой вывеской «Кафе Эрмит» постоял, ожесточенно плюнул и, не глядя по сторонам, зашагал в Марьину рощу.
Найти бы Михаила Михайловича Савина — вот человек! Но никто не знал, где искать старого ревкомовца, а назойливо расспрашивать было неудобно: отвык батальонный комиссар от общения с гражданскими людьми. В военной среде все было много проще, прямолинейнее, можно безо всяких вывертов, а тут — черт его знает как приступиться.
Поизносилась Москва за эти годы. Улицы замусорены, здания закопчены, облупились, почти из каждого окна торчит колено железной трубы, многие стекла выбиты, забиты фанерой. Разруха…
Вот и Марьина роща. Угловой кирпичный дом на Сущевском валу. Здесь последнее время жили Кутырины и Талакины. Дверей у подъезда нет, истопили, наверно, в зимние холода.
Поднялся наверх, постучал. За дверью раздались быстрые шаги, стукнул крючок, и на пороге появилась девушка в линялом халатике. У нее серые глаза и пушистые волосы.
— Виноват. Кутырины здесь живут?
— Я Кутырина.
— Я… мне… Ваню Кутырина…
— Ах, Ваню?.. Вани нет. Да вы заходите.
— Нет, зачем же… я на минутку. Хотел повидать Ваню или Лешу Талакина.
— Лешу? А кто это Леша?.. Ах да, Леша! Его тоже нет, он где-то на войне… Его мать живет здесь. А вы что… его бывший товарищ?
— Да, дружили в детстве.