Еще более пышные похороны устроили работники почтамта. Их сводный оркестр в театральных костюмах следовал за черными дрогами, на которых возвышался большой гроб. Трудящиеся Советской страны хоронили капитал.
Видя эти похоронные процессии, кое-кто крутил носом и вздыхал. Тускнели лоснящиеся лица героев нэповского дня. Много разговоров об этих процессиях было в рабочих районах.
А вечером на окраинных площадях заиграла музыка. Профессиональные труппы московских театров организовали летучие концерты с грузовиков. Затем завертелись пары в народных танцах. До полуночи танцевали молодые люди на праздничных площадях.
Седьмого ноября Марфуша волновалась с утра. Не в первый раз идти на демонстрацию, а в том забота, что назначена она ответственной за целую группу комсомолок. Со всеми девчатами сговорено подробно, а все равно волнуешься: не опоздает ли Варюшка, поспать девка любит, да принесут ли подружки, что обещали, да как все пройдет… Волнения, как обычно, оказались ненужными: никто не опоздал и не забыл явиться.
Построились, тронулись. У площади Коммуны — сбор районной колонны. Тут пришлось подождать запоздавших. Денек был серый, редко прыскал дождичек. Молодежи хоть бы что, а пожилые люди ежились. Пришлось комсомолу раньше времени завести припасенные пляски, а то бы не удержать стариков, расползлись бы… А потом подошли отставшие. Во главе стал оркестр, и колонна двинулась. Чем ближе к центру, тем больше чувствуется праздник, все чаще появляются на стенах плакаты, а поперек улиц, над трамвайными проводами протянуты кумачовые ленты с праздничными лозунгами. Все дома вывесили красные флаги.
На Трубной площади — затор, встреча и столкновение разных колонн. Руководители спорили, бегали, махали руками. Наконец разобрались, кому раньше идти. Только было наладилось движение, снова стоп на Неглинной. С воем и гулом пронеслись над улицей самолеты в сторону Красной площади. Значит, военный парад к концу. Действительно, скоро тронулись колонны демонстрантов.
Сквозь тоннели Иверских ворот с площади текли струйки военных. Демонстранты поднимались вверх мимо Кремлевской стеньг. Белые и красные платочки и шали работниц сияли как яркие пятнышки на однообразном фоне мужских шинелей, черных рабочих кепок и стариковских меховых шапок. Одни за другими проплывали красные знамена, плакаты и лозунги предприятий.
Красная площадь празднично украшена. В середине, перед Кремлевской стеной высится большая деревянная трибуна, украшенная кумачом и гирляндами хвои. За ней на стене распласталось огромное полотнище с надписью: «5 лет Советской власти». А по бокам его — лозунги на иностранных языках.
Недалеко от трибуны, на каменной подставке большая, сажени в две, белая фигура человека… Эго рабочий; он оперся о наковальню и, подняв руку с шапкой, приветствует народ. Это хорошая фигура — все понятно, все верно: и теплый пиджак, и сапоги, и лицо ясное, не то что прежде ставили каких-то страшных, даже на людей не похожих: смотришь и не поймешь — то ли человек, то ли кусок машины…
Две цепи сдерживают напор зрителей от здания Торговых рядов: красноармейская цепь молчаливая, крепкая, а комсомольская слабовата, то и дело ее рвут ребятишки, стараясь проскользнуть в проходящие колонны.
Трибуна поднимается уступами. На ней много людей: руководители партии и правительства, члены Коминтерна, иностранные гости. Вот этих сразу узнаешь по одежде, а наши все одеты скромно, как и рабочие, в шинелях да в темных пальтишках. На голове у кого красноармейский шлем, у кого потертая каракулевая шапка или большой малахай, ну, как есть наш брат-рабочий!
Ох, много народа в этом году на демонстрации. Вот плывет над колонной железнодорожников паровоз. Он чуть поменьше настоящего, сделан из фанеры, но выглядит грозно. Это боевые ребята из мастерских Александровской дороги. О, у них еще с пятого года революционная закваска!
Идут, должно быть, печатники, несут огромную книгу, с надписью: «Знание — народу!» Верно, товарищи, нужно знание, ах как нужно нам знание, без него не прожить.
Многое успевает заметить Марфуша пытливым взглядом, все плакаты успевает прочесть, и не только прочесть, но и продумать, прочувствовать. Ведь это и для нее, для Марфуши, плакаты. Это ее праздник, дочери народа, советской женщины, комсомолки!
На Кремлевской стене, над могилами павших в октябрьских боях плакат: «Павшим за коммунизм — слава! Живым — победа!» Разве забудешь такие правильные слова?
Перед пестрым храмом Василия Блаженного медленно, медленно поднимается вверх двойной серый мешок привязного аэро… как?.. аэ-ро-ста-та. Под мешком, в легкой корзинке военный машет красным флажком. И всем понятно, что новое возносится ввысь над старым.