- Здесь нет такой улицы!
- Нет здесь никакой Мэйн-стрит, - буркнула пожилая женщина, качая головой, другие поддержали ее, даже не замедляя хода.
Пьяный снова засмеялся, а потом рыгнул.
- Нет Мэйн-стрит, - с трудом выговорил он. - Они говорят вам святую правду. Все здесь знают, что такой улицы нет.
- Должна быть! - в отчаяньи вскричал Бартон. - Должна!
Он остановился перед домом, в котором родился. Точнее, это был не тот дом, а большой отель вместо маленького бело-красного одноэтажного домика. Кроме того, улица называлась не Сосновой, а Фэйрмаунт-стрит.
Тогда он пошел в редакцию газеты. Теперь это была не "Миллгейт Уикли", а "Миллгейт Таймс", и размещалась она не в сером бетонном здании, а в покосившемся от старости двухэтажном деревянном доме. Когда-то в нем жили.
Бартон вошел.
- Чем могу служить? - дружелюбно спросил молодой человек, сидевший за стойкой. - Хотите дать объявление? - Он вытащил блокнот. - А может, подписаться?
- Мне нужна информация, - ответил Бартон. - Хотелось бы взглянуть на старые комплекты - меня интересует июнь двадцать шестого года.
Молодой человек заморгал. Это был симпатичный толстячок в белой рубашке с расстегнутым воротником, отутюженных брюках и с аккуратно подстриженными ногтями.
- Двадцать шестого? Боюсь, что все...
- Все-таки проверьте! - скрипнул зубами Бартон. Он бросил на стойку десять долларов. - И побыстрее, если можно!
Молодой человек сглотнул слюну, мгновение поколебался, а потом метнулся куда-то, словно испуганная крыса.
Бартон сел за стол и закурил. Когда он прикуривал вторую сигарету, парень вернулся. Лицо его покраснело от натуги, он тащил массивный том.
- Есть, - сообщил он, с грохотом хлопнул подшивку на стол и с облегчением выпрямился. - Хотите еще чего-нибудь? Только...
- Спасибо, - фыркнул Бартон.
Трясущимися руками он принялся листать старые пожелтевшие страницы. 16 июня 1926 года, день его рождения. Он нашел его, отыскал колонку рождений и смертей и торопливо просмотрел ее.
Все оказалось на месте: черные буквы на пожелтевшей бумаге. Водя вдоль строк пальцем, он беззвучно шевелил губами. Имя его отца перепутали: Дональд, а не Джо. Адрес был иной: Фэйрмаунт-стрит, 1386 вместо Сосновая, 1724. Имя матери Сара, а не Рут. Однако главное там было, Теодор Бартон, 3050 граммов, Окружной Госпиталь. Впрочем, и тут напутали. Все было перепутано.
Закрыв том, Бартон отодвинул его.
- Я хотел бы еще один комплект. Принесите мне газеты за Октябрь тридцать пятого года.
- Минуточку, - ответил парень, вышел и вскоре вернулся.
Октябрь 1935 года, когда его семья продала дом и уехала вместе с ним в Ричмонд. Бартон снова уселся за стол и начал медленно перелистывать страницы. В номере за 9 октября он нашел свою фамилию, быстро пробежал взглядом страницу, и сердце его замерло. Да что там сердце - само время остановилось!
"Новая вспышка скарлатины
Умер еще один ребенок. Водоем в высохшем речном русле закрыт представителем федеральной службы здоровья. Теодор Бартон, 9 лет, сын Дональда и Сары Бар-тон, живущих на Фэйрмаунт-стрит, 1386, умер сегодня в семь утра. Это уже шестая жертва скарлатины на протяжении..."
Бартон машинально встал. Он даже не помнил, как вышел из редакции, и пришел в себя, лишь оказавшись на улице залитой ослепительным солнцем. Не глядя по сторонам, он повернул за угол и пошел мимо незнакомых магазинов. Споткнувшись, он едва не сбил с ног какого-то мужчину, механически извинился и пошел дальше.
Очнулся он перед своим "паккардом". Из тумана, застившего все вокруг, вынырнула Пег и крикнула с огромным облегчением:
- Тэд! - Она подбежала к нему, груди ее прыгали под мокрой от пота блузкой. - Боже мой, что за свинство - оставить меня здесь и уйти! Я чуть со страху не умерла!
Бартон тупо сел в машину, молча повернул ключ зажигания и завел двигатель.
Пег уселась рядом.
- Тэд, что случилось? Ты такой бледный. Тебе плохо?
Он выехал на улицу, не видя ни людей, ни машин вокруг. "Паккард" быстро набрал скорость... слишком быстро. По обе стороны мелькали туманные фигуры.
- Куда мы едем? - спросила Пег. - Мы уезжаем отсюда?
- Да. - Он кивнул. - Уезжаем. Пег облегченно откинулась на сиденье.
- Слава богу. Я просто счастлива, что мы возвращаемся к цивилизации. - Она с беспокойством коснулась его руки. - Может, я поведу? Лучше бы тe6e отдохнуть - ты так плохо выглядишь. Скажи, наконец, что случилось?
Бартон молчал. Он даже не слышал ее. Заголовок заметки по-прежнему стоял у него перед глазами: черные буквы на пожелтевшей бумаге:
"Новая вспышка скарлатины
Умер еще один ребенок..."
Этим ребенком был Тэд Бартон. Он не уехал из Миллгейта 9 октября 1935 года, а умер от скарлатины. Но это невозможно, ведь он жив! Это же он сидит в своем "паккарде" рядом с грязной, потной женой.
А может, он вовсе не Тэд Бартон?
Фальшивые воспоминания - даже фамилия и прочее, все содержимое его мозга кем-то подделано. В отчаянии он крепко стиснул руль. Но если он не Тэд Бартон, то кто же?
Он потянулся за своим компасом-талисманом, но даже он исчез. Хотя нет, в кармане что-то было.
Бартон вынул из кармана небольшой кусочек черствого хлеба. Сухарь вместо серебряного компаса.
3
Питер Триллинг присел на корточки и взял в руки глину, оставленную Мэри. Быстро превратив корову в бесформенную массу, он начал лепить снова.
Ноакс, Дейв и Уолтер смотрели на него с недоумением и возмущением.
- Кто тебя принял в игру? - гневно спросил Дейв.
- Это мой двор, - спокойно ответил Питер.
Его фигурка была почти готова. Мальчик поставил ее на землю рядом с овцой Дейва и топорной собакой Уолтера. Ноакс не обращал внимания на Питера и его фигурку, он все играл со своим самолетом.
- Что это? - со злостью бросил Уолтер. - Это ни на что не похоже.
- Это человек.
- Человек? Это, что ли, человек?!
- Иди-ка ты отсюда, - насмешливо сказал Дейв. - Ты слишком мал, чтобы с нами играть. Вали домой и попроси у мамочки леденец.
Питер ничего не ответил, взгляд его огромных карих глаз был сосредоточен на глиняном человечке. Он замер, наклонясь вперед, и лишь едва заметно шевелил губами.
Какое-то время ничего не менялось, но вдруг...
Дейв вскрикнул и отскочил в сторону, Уолтер громко ругнулся и побледнел, Ноакс перестал играть своим самолетом. Открыв рот, он замер неподвижно.
Маленький глиняный человечек шевельнулся, сначала едва заметно, потом энергичнее: дернул одной ногой, потом второй, согнул руки, ощупал и осмотрел свое тело, а затем вдруг побежал прочь.
Питер пронзительно засмеялся, пружинисто изогнулся и схватил удирающую глиняную фигурку. Маленький человечек яростно боролся, пока мальчик тащил его к себе.
- Ой-ой-ой... - прошептал Дейв.
Питер энергично раскатал ладонями глиняную фигурку, превратил ее в бесформенный комок, а затем разделил его на две части. Быстро, уверенно он слепил две похожие фигурки, двух маленьких глиняных человечков, вполовину меньших, чем первый. Поставив обе фигурки на землю, он молча выпрямился и стал ждать.
Сначала шевельнулся один, потом второй. Они встали, осмотрели свои руки и ноги и тоже бросились бежать. Один побежал в одну сторону, другой заколебался и дернулся было за ним, но тут же сменил направление и, миновав Ноакса, помчался к улице.
- Хватайте его! - крикнул Питер, поймав первую-фигурку. Быстро вскочив, он побежал за второй, удиравшей к фургончику доктора Мида.
Фургон уже тронулся, когда глиняный человечек отчаянно прыгнул, размахивая руками и пытаясь уцепиться за сверкающий бампер. Однако фургон отъехал, оставив позади эту маленькую фигурку, которая по-прежнему размахивала руками, пытаясь ухватиться за машину, которой уже не было.