Как только новость покинула стены суда, огромная толпа на улице начала скандировать: «Да здравствует парламент! Да здравствует кардинал!». Несколько тысяч человек провожали Роана в Бастилию, где он должен был провести еще одну ночь. Судей осыпали цветами. Толпа ликовала, но полиция знала свое дело.
Глава 19. СИЛА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Чтобы сообщить вердикт суда королеве, потребовалось много уловок. Раньше ей и в голову не могло бы прийти, чтобы суд не согласился с решением председателя, который обязан был выполнять ее приказы. Для нее суд был лишь исполнителем воли королевы и ничьей другой. Как могли они даже попытаться ослушаться ее приказа! Это было равносильно новому преступлению против высшей особы — оскорбление ее чести и достоинства. Не зная основных законов, составляющих основу судебного права королевства, Мария-Антуанетта уяснила лишь один закон — ее власть и власть короля. Она совершенно не разделяла мнения брата, который, получив от Мерси выводы прокурора, сделанные еще до решения суда, возмущался тем, что «за десять или двенадцать дней до суда приговор был уже известен». И если император не мог согласиться с идеей «правосудие вплотную связано с политикой», то Мерси находил это совершенно нормальным. Он говорил с королевой о кардинале. «Я никогда не верил, что он мог настолько измениться, чтобы участвовать в гнусных интригах, — писал он своему государю. — Арест […] был произведен по особому приказанию Ее Величества и короля, которые в данном случае являлись пострадавшими», — из его официального отчета. Конечно же, сам Мерси вряд ли верил в виновность кардинала и столь сильное желание королевы отомстить очень удивляло его. Он убеждал Ее Величество, что лишь высокий пост и влияние семьи кардинала позволили ему так легко отделаться.
Мадам Кампан застала Марию-Антуанетту в слезах одну в своем кабинете: «Подойдите сюда, — сказала мне Ее Величество, — подойдите пожалеть вашу королеву, жертву сплетен и несправедливостей. Но в свою очередь я пожалею вас как француженку. Если бы я считала судей несправедливыми в деле, затрагивающем мои интересы, могли бы вы на что-либо рассчитывать, будучи предметом подобного разбирательства, которое затрагивало бы вашу судьбу и вашу честь? […] Несчастен тот народ, где такой верховный суд, для которого одни всегда останутся жертвами, а другие виновниками лишь потому, что обладают властью». В этот момент зашел король и сказал мне: «Вы видите королеву слишком огорченной, что ж, у нее есть на это все основания. В этом деле они поддерживали одного лишь служителя церкви, принца Роана, тогда как в их помощи нуждался не только он. […] Он думал, что сможет договориться с ювелиром, чтобы со временем выплатить всю сумму за это несчастное ожерелье, […] не стоит больше думать об этом и не надо быть Александром, чтобы разрубить гордиев узел». Людовику XVI на самом деле было не по себе от поведения парламента. Как только он узнал решение суда, то отдал письменный приказ барону Бретелю, касающийся кардинала. Принц де Роан лишался своего высокого поста и фактически ссылался пожизненно в одно из аббатств. Имелась в виду Овернь. Эта мера поразила знать, но все мольбы родственников были напрасны. Невиновность Роана была доказана, однако приговор короля был слишком жесток. Такое решение короля после вынесения вердикта парламентом провоцировало явный скандал. Почему бы после этого не обвинять короля в тиранстве?
О деле не переставали говорить, поскольку в нем было слишком много белых пятен. Многие задавались вопросом, какой была на самом деле степень вины каждого из участников? Никто не упускал случая напомнить о вмешательстве королевской власти в судебное расследование. Решение самого прокурора вызывало сильное возмущение и неодобрение, хотя оно принято не было. Даже такому министру, как маршал де Кастри, оно казалось «откровенно продиктованным королевской властью, и уж, разумеется, парламент никогда бы не принял решения, от которого явно тянуло Версалем». Своим последним решением король моментально зачеркнул смысл парламента, который от создания в 1774 году противостоял монархии и королевской властью. Жесткий авторитарный шаг короля, поддерживаемого бароном де Бретелем, дал повод многочисленной критике в адрес абсолютизма.
Для Марии-Антуанетты подобная ситуация была крайне нежелательна. Ее обвиняли во вмешательстве, которое на самом деле имело лишь формальный характер. Возникало подозрение, не была ли вся эта темная история подстроена самой королевой лишь для того, чтобы уничтожить человека, которого она ненавидела десять лет. Слухи плодились, несмотря на то, что судьи очень пристрастно допросили участников и доказали ее непричастность. Она была в центре процесса, хотя на следствии ее имя практически не произносилось. Ни у кого даже в мыслях не возникало желания вызвать ее в качестве свидетельницы. Тайные королевские службы представили в парламент что-то из документов, написанных ее рукой. Были найдены несколько протоколов, касающихся этих документов, которые впоследствии исчезли. Знаменитый договор о покупке ожерелья, содержащий поддельную подпись королевы, также исчез.