Иосиф уговаривал королеву заменить «так называемые развлечения» более полезным занятием, а именно чтением. Будучи в Версале, он исследовал библиотеку королевы и с удивлением обнаружил, что там нет трудов ни по финансам, ни по управлению, нет сочинений ни Сюлли, ни Кольбера. «Вот почему они продолжают ошибаться в управлении страной», — недовольно пробурчал император, а потом, держа за пуговицу Кампана, супруга преданной фрейлины Марии Антуанетты и одновременно библиотекаря королевы, он около часа говорил ему, какие книги должны непременно наличествовать на полках ее величества. Приучившись читать серьезные книги, говорил император, сестра сама не захочет вести рассеянный образ жизни и убивать время, посещая не приставшее ей общество, кое она сама же и презирает. Если сестра станет уделять чтению хотя бы два часа в день, то «за время этих двух спокойных часов она сможет поразмышлять и обдумать, чем следует, а чем не следует занимать оставшиеся двадцать два часа».
Иосиф покидал Версаль, переполненный теплыми чувствами к сестре; Мария Антуанетта со слезами на глазах попрощалась с братом. Вечером того же дня у королевы случился нервный припадок, и доктор Лассон напоил ее ипекакуаной и прописал ванны. А утром она отправилась в Трианон и надолго затворилась там, принимая исключительно близких ей женщин — принцессу де Ламбаль и мадам де Грамон. Помня, как дурно отозвался брат о Полиньяк, она не рискнула призвать ее. Впечатлительная, мгновенно вспыхивавшая и быстро гаснувшая, Мария Антуанетта преисполнилась решимости выполнять все заветы брата. Несколько дней подряд она успокаивалась, принимая ванны.
«Я с трудом покидал Версаль, ибо успел несказанно привязаться к сестре. Там я снова обрел давно утраченный вкус к жизни. Она мила и очаровательна; я провел с ней много часов, и все они пролетели незаметно. При отъезде она расчувствовалась, однако держалась достойно; мне пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы отдать приказ трогать», — писал Иосиф после прощания с сестрой, заставившей его почувствовать тепло человеческих отношений. Согласная в глубине души с братом, Мария Антуанетта решила встать на праведный путь. В письмах матери, летевших в Вену после отъезда Иосифа, Мария Антуанетта писала, что высоко оценила советы брата и намерена всегда держать их под рукой: «…уверена, он желал мне счастья, все его советы подтверждают это». «Продолжайте исполнять советы вашего друга и брата, и скоро вы увидите их благотворное воздействие», — отвечала Мария Терезия.
Пока королева, находясь в разладе сама с собой, то совершала эскапады с графом д'Артуа, то переживала приезд брата, король пытался справиться с управлением государством. Жалея об отставке Тюрго, он назначил генеральным контролером финансов женевского банкира Неккера. Так как Неккер был протестантом, в названии должности пришлось изменить слово «контролер» на «директор». Скромным образом жизни и широкой благотворительностью Неккер успел завоевать популярность у французов. Приняв предложенный ему пост, он первым делом попытался урезать расходы на содержание двора. А вскоре возникла еще одна немалая статья расходов. 4 июля 1776 года американские инсургенты приняли Декларацию независимости, объявив себя самостоятельным государством. Декларация признавала всех людей равными и наделенными неотчуждаемыми правами на жизнь и свободу. Идея всеобщего равенства, красной нитью проходившая в сочинениях Руссо, находила во Франции широкий отклик. Увидев в Соединенных Штатах Америки воплощение государства равенства, многие французы отправились за океан сражаться за свободу и равенство. Будущий генерал революции Лафайет на свои деньги снарядил парусное судно «Виктория», прибыл на нем в Америку и передал его в распоряжение конгресса. Марии Антуанетте не было дела ни до инсургентов, ни до непоседливого маркиза, устремившегося за океан воевать за непонятную ей свободу без королей. Она обрела свободу для себя и не задумывалась, почему все большее число восторженных ее почитателей переходили на сторону ее хулителей. Когда генерал Лафайет выступит на сцене революции, Мария Антуанетта его возненавидит; каждая их встреча будет вызывать у нее исключительно недобрые чувства.