- Как интересно, - Ситаби вновь задумалась.
- Думаю мне стоит оставить вас, всё-таки дорога наверняка была утомительная, - я поднялась, - у нас ещё будет время для разговоров.
Женщина кивнула в знак согласия, по-прежнему о чём то думая. Я не торопясь шла по коридору, надо бы позвать прислугу, что бы убрала тарелки и чашки, и помогла госпоже Ситаби. Снизу послышались встревоженные голоса и быстрые шаги. Я уже спускалась, по лестнице, когда увидела своего оборотня, невольно замедлила шаг, рассматривая сдвинутые брови и гуляющие на скулах желваки. Он читал какую-то бумагу, и всё больше хмурился. Вскинул голову, по-видимому, почувствовав мой взгляд, и я увидела, как меняется его лицо. Складка на лбу разгладилась, глаз потеплели, уголки губ поползли верх.
- Мари, как ты прекрасна, - прошептал, но я всё равно услышала и то - же улыбнулась в ответ.
- Что случилось, Цемиас? – подошла ближе, заглядывая в глаза.
Его рука скользнула мне на талию, притягивая ближе, а другая быстро засунула листок бумаги во внутренний карман.
- Ничего, с чем бы мы ни справились, милая, - он коснулся губами виска и глубоко вдохнул.
- Я знаю, что ты справишься, - протянула руку и погладила по напряженной скуле, - просто хотелось бы знать, что так встревожило моего мужчину. Не знаю, как тут принято. Возможно, моё любопытство неуместно, но ты называл меня женой…- я отвела глаза в сторону.
- Мари, мне, возможно, вскоре придётся уехать,- он прижал меня сильнее.
- И всё-таки, что случилось?
- Пойдём ко мне в кабинет, я всё расскажу.
Что-то царапнуло у меня внутри. Цемиас увлёк меня в приоткрытые двери своего кабинета, усадил на небольшой диванчик. В раздумье прошел до окна, некоторое время смотрел сквозь прозрачное стекло.
- На наши сторожевые башни у границы королевства напали дорохи,- тяжелый вздох говорил о серьёзности произошедшего.
- Цемиас,- позвала тихонько,- я очень мало знаю о вашем мире, ты объяснишь?
- Конечно, милая, - он повернулся и сел за массивный письменный стол, грустно улыбнулся, - дорохи – это кочевой народ, довольно воинственные. Мы знаем о двенадцати тунорах, это что-то вроде наших кланов. В каждом туноре от полутора до двух с половиной тысяч людей.
- Они люди?
- В общем да, очень сильные, довольно смелые, зачастую лишенные инстинкта самосохранения. Некоторые из них обладают даром Бурхона их бога. Эти самые опасные…- мужчина задумался на минуту. Я не торопила, - они… в общем, колдуны. Это опасные противники, противостоять им могут только оборотни, люди почти бессильны.
- Ты должен отправиться на границу, - я произнесла это еле слышно, опуская лицо, чтобы он не заметил, как глаза наполнились слезами.
- Возможно, не придётся, - Цемиас подошел, опустился на колени, обнимая моё лицо широкими ладонями, - Мари это всего лишь отчёт с границы.
- Не очень-то он тебе понравился, - я попыталась улыбнуться, моргая, чтоб не впустить наружу слёзы.
Мужские губы мягко коснулись моей щеки:
- Что с тобой маленькая. Даже если не придётся туда съездить, это будет не долго, даже соскучиться не успеешь.
- Правда? - слёзы всё-таки покатились.
- Обещаю, - прошептал мне в губы.
Глава 6
Глава 6
Следующие три недели пролетели так быстро, что я не заметила. Госпожа Ситаби Лауф, следуя составленному ею же плану, вдалбливала мне в голову правила этикета. Местные танцы довались легко, кстати, я то и дело заслуживала похвалу от своей строгой наставницы, «за усердие и трудолюбие», как говорила госпожа Ситаби. Были ещё и уроки верховой езды, «Леди должна уметь красиво держаться в седле». Впрочем, я была не против, особенно когда познакомилась с белой кобылой, по кличке Звёздочка подаренной мне Цемиасом. А ночи были наполнены страстью и нежностью. Я уже забыла, что принадлежала когда- то другому миру, где была только работа. Как быстро человек привыкает к хорошему...
Время от времени замечала жесткую складку на лбу любимого. Конечно я знала, что тревожит его, обстановка на границы становилась всё напряжённой. И у меня внутри росло тревожное чувство. Старалась не показывать это Цемиусу, ему и так хватает забот и тревог, что бы ещё успокаивать меня. Иногда приезжали советник с женой, останавливались погостить пару дней. Леди Рюгель оказалась хорошей собеседницей и действительно умнейшей женщиной. Однажды, оставшись наедине, я прямо спросила, насколько всё серьёзно и чего ждать. Слово война не решилась произнести, слишком страшно это звучало. Леди долго смотрела на огонь, горящий камине, и грела в руках чашечку из тончайшего фарфора, из которой пила лаш. Я уже не надеялась получить ответ, но она ответила, по-видимому, что-то решив для себя: