Одним из экзаменов, от результата которого напрямую зависело решение комиссии по колонизации, было ампутировать выбранному экзаменатором случайному животному конечность, а затем пришить ее обратно. Если приживется — экзамен сдан. Конечно, полного восстановления работоспособности конечности никто не требовал, но когда ты один на целой планете, любые две ноги лучше одной. Ногу девушке пришивать уже бесполезно, но навыки хирургии всё равно понадобятся.
В медицинском отсеке в своём бункере Марк возился с девушкой пять часов. Он отмыл её, как мог, от крови и грязи и, наконец, смог поподробнее разглядеть. Она была высокой и стройной. Марк плохо определял возраст, но он бы сказал, что она только-только перестала быть подростком. У неё был тот тип лица, который раньше назывался восточным — суженные глаза, сильно выраженные скулы, небольшой симпатичный нос и пухлые губы. Длинные угольно-чёрные волосы с короткой чёлкой раньше, наверное, красиво обрамляющие овал лица, теперь лежали спутанными сосульками, все пропитанные кровью. Кожа девушки оставалась почти неестественно бледной, даже после того, как Марк согрел её и сделал переливание. Возможно, виной был шок и сильная потеря крови, но Марку казалось, что девушка всегда была похожа на древние куклы из молочного фарфора, с такими же, как у неё, тонкими запястьями и лодыжками. Но большая, для такого телосложения, грудь с ярко розовыми сосками и широкие бёдра делали её, скорее, похожей на героиню мультфильмов, которые в огромном количестве производит кино-индустрия Индокитайской республики и Японского королевства.
Помимо ампутированной ноги, на голове девушки обнаружился след от практически ювелирного скальпирования. Кожа была срезана как будто слайсером для колбасы, чуть-чуть была задета кость. Кожу и волосяной покров можно восстановить, но только не в условиях подземного бункера на Лаппинкотте. Многочисленные порезы и рваные раны по всему телу потребовали от Марка всего его медицинского мастерства. Даже на практике в Петербурге он не накладывал столько швов, сколько за эти пять часов. На девушку ушли практически все бинты и вся кровяная плазма. Оставалось надеяться, что в уже подлетающем транспорте снабжения будет медицинский контейнер. Он вколол девушке обезболивающее, сильный транквилизирующий наркотик и поставил капельницу с питательным раствором и успокоительным. Ближайшие сутки она будет спать.
Скалы сменились кроватью, стальными стенами, стальным потолком и мелкими точками света по периметру. Точки красиво переливались и танцевали. А может это только казалось. Из вены торчала трубка капельницы, на другой руке и пальцах были прикреплены датчики, над головой висела дуга сканера. Дарья помнила, что с ней произошло, но странным образом её это не волновало. Может, это всё-таки был сон? Она отключилась на пляже и попала в больницу? Приятное тепло и умиротворение растекалось по телу, внушало спокойствие и безразличие. «Меня нашли, я в тепле, я среди людей, остальное не важно»- говорило ей подсознание, захватившее сейчас всю её голову, отодвинув рациональное мышление на задний план. Кстати о голове. Голова была забинтована, как и большая часть остального тела, особенно ноги, особенно правая. Хотя, нет, не нога. Тут, наконец, паника и шок от пережитого нахлынули на Дарью жуткими воспоминаниями. Это был не сон, а кошмарная реальность — ноги не было.
Один из плюсов одинокой жизни на неизведанной планете — отсутствие жёсткого режима. Главное вовремя встречать раз в полугодие транспорт, периодически отправлять отчеты на Землю, связываться со вторым рейнджером в другом полушарии. За всем остальным следит автоматика. Датчики в бункере, спутники на орбите круглосуточно следят за человеком и его биометрией по вшитым чипам. Если чип жизнедеятельности потух, автоматический зонд отправляется искать тело и доставляет его второму рейнджеру. Вскоре Земля узнаёт о недостаче и присылает нового добровольца.