— А кто нас, собственно, интересует? — спросил я. Антипатр назвал мне парочку имен, совершенно безыинтересных, сердце мое пылало, и сам воздух, пахнущий кровью, входил в легкие ликующе и победно. Я все время облизывал губы, они были солеными от крови и пота. Веришь или нет, я не получил в той битве ни царапинки, ни синяка, словно Марс окутал меня невидимой броней. Разве что глаза немного болели от пыли и слезились.
— Архелай, муж Береники, тоже должен был участвовать в этой битве, — закончил он.
— О, — сказал я весело. — Знавал одного Архелая, но ему было не до битв. Такой добрый, умный парень. Хотя, казалось бы, сын военачальника. Вот так странно бывает, отец — солдат, сын — жрец.
— Да, — сказал Антипатр. — Каппадокийский жрец. Носит очки.
— Ого, — сказал я. — И ты тоже знаешь Архелая? у него жил.
Тут я осекся и проследил за взглядом Антипатра.
— Да, — сказал Антипатр. — Это один и тот же Архелай.
Он лежал на песке, и голова его была запрокинута так высоко, что стало ясно: чей-то удар раздробил ему шейные позвонки. Очень жалко выглядят люди, у которых перебиты шейные позвонки, будто куклы.
Странно увидеть среди гор вражеских трупов, на которые тебе плевать, тело человека, которого оплачет твое сердце.
Архелай выглядел трогательно и печально, типично греческое лицо его потеряло в красоте, но выглядеть он вдруг стал моложе, совсем мальчиком. Очки валялись недалеко, одна линза выпала, другая каким-то чудом осталась в порядке.
Архелай стал мужем Береники примерно в то же время, когда я отправился в Сирию, наши жизни изменились столь резко, но моя, дав здоровый крен, продолжила течь в нужном направлении, а его — подошла к обрыву.
— Я не знал, — сказал я растерянно. — Не думал даже.
Над Архелаем кружили мухи, и я, наклонившись, отгонял их и вглядывался в его лицо. Не было сомнений, точно он. Я рассматривал длинную рану, шедшую от его шеи вниз, к ключице, кровь залила всю грудь и блестела теперь черно-красным лаком, засыхая на солнце.
— Ты этого не заслужил, — сказал я печально и почувствовал, как кровь приливает к голове, а слезы стремятся из глаз. Мы с Архелаем, может, и не вели самое долгое и дорогое знакомство, но он был гостеприимным другом, который помогал мне, когда я чувствовал себя плохо. И я никак не ожидал увидеть его здесь, этот контраст вышиб из меня дух.
Вдруг мне подумалось, что здесь целое море таких вот людей, чьих-то дорогих друзей или родственников. И многие люди будут плакать сегодня, узнавая своих мертвецов. Я не ожидал, что и мне придется.
Антипатр спросил, давно ли мы были знакомы.
— Да не очень, — сказал я, шмыгая носом. — Просто я сентиментальный.
— Это неплохое качество, — задумчиво ответил Антипатр. — Я позову Габиния, скажу, кого мы нашли.
И я остался с трупом Архелая один на один. Нестерпимая вонь поджаривающейся на солнце крови забила мне нос. Я сел на корточки рядом с ним, поднял его очки и надел их на Архелая. Теперь он выглядел привычнее.
Я много раз видел смерть и терял тех, кого я люблю. Но она все равно удивительна. Удивительно, как меняется человек, но удивительно и то, что он остается прежним. Странно видеть новое, странно видеть старое — все приходит в дисгармоничное состояние.
Публий казался мне очень непохожим на себя, отец — тоже, а вот Архелай был до боли такой же. Вот мы с ним сидим, и вокруг мир и зелень, и я что-то говорю, а он внимательно слушает. И вот он лежит под жарким солнцем с огромной раной, идущей через его грудь. Как ни печально, но жизнь такова. И таковы ее сюрпризы.
Бедный мой друг, подумал я, и вообще — беден человек. Судьба его такова, что придется лежать бездыханному, и тело будет поддаваться неумолимым законам природы. Я отгонял с лица Архелая мух и думал, что ему на самом деле все равно. Ему не холодно и не жарко, он не чувствует боли, он не несчастен, проиграв, и ничего не боится.
Но почему так неохотно мы меняем нашу беспокойную жизнь на это состояние абсолютной безмятежности?
Такова судьба моего друга, упасть на поле брани и лежать, быть найденным мною, а потом всеми забытым. Я думал о том, сколько раз разыгрывалась в мире эта драма. Нежданно-негаданно, схватив за хвост удачу, молодой воин вдруг находит мертвого друга, которого не ожидал увидеть на поле брани. Казалось бы, ситуация эта включает множество не слишком вероятных совпадений. Но за долгую историю мира, должно быть, она приключилась со многими и часто.
И все они, эти молодые, счастливые воины, умерли, а теперь я, словно в театре, в очередной раз разыгрываю старую трагедию, все еще забавляющую богов.