Однако же ты, Антоний, наделен талантами, которые нельзя игнорировать, и я ценю твою верную дружбу, открытость и непосредственность (так причудливо иногда сочетающиеся с твоей животной хитростью). Мы разные люди с разными представлениями о том, как правильно жить эту жизнь, и это, как я тебе всегда говорил, я ценю больше всего. Возможность постичь чужой опыт, столь отличающийся от моего собственного, бесценна, и я не хочу ее терять. Надеюсь, ты со своей стороны в достаточной степени ценишь нашу дружбу для того, чтобы вести со мной небольшую переписку. Я хотел бы знать, как у тебя дела, и, более того, узнавать это из первых рук. К сожалению, я не могу поделиться с тобой своими актуальными проблемами (в которых ты бы безусловно разобрался, эти проблемы как раз по твоей части), однако хочу знать о том, как живешь ты. Думаю, в этом нынче ничего секретного нет.
Читать твои письма мне будет приятно, они здорово отвлекут меня и насытят такими нужными сейчас впечатлениями. Я хочу мира, и хочу знать, какая сейчас весна в Риме.
Будь здоров!
Твой друг, Гай Юлий Цезарь.
После написанного: друг мой, я прекрасно знаю, что ты хотел бы выехать немедленно и принять участие в текущей кампании. Таким будет твой первый позыв. Однако, этого не будет, я не желаю видеть тебя там не из неприязни и не из сомнения в твоей компетентности, а потому, что хочу, чтобы ты сохранил свой покой. Он будет недолог, научись ценить то, что имеешь сейчас. Нас еще ждут большие и важные дела, и ты будешь жалеть об этих прекрасных деньках. И не представляешь, как быстро они пролетят. Я старше тебя на семнадцать лет, и я знаю, о чем говорю."
И правда, первое, о чем я подумал, прочитав письмо Цезаря — нужно немедленно отправиться к нему. Однако, перечитав, я вновь наткнулся на несколько прямых запретов и расстроился.
Фульвия сказала:
— Это хороший знак, Антоний. Цезарь не может сбросить тебя со счетов.
— Цезарь любит меня!
Фульвия зло засмеялась.
— Дело не в этом, тебя любят солдаты, и ты хороший военачальник. Кроме того, ему нужна одиозная персона вроде тебя. Это иногда полезно, когда нужно отвлечь народ от чего-то важного. Или дать ему распробовать что-нибудь, что может народу не понравиться.
Что ж, тогда я думал, что Фульвия говорит глупости. Но чуть позже, конечно, я пригодился Цезарю именно так: дал народу распробовать одну вкусность, которой Цезарь собирался его потчевать. Ты знаешь, о чем я говорю. Теперь я уверен, что народ получит эту вкусность в полном объеме, не от меня, так от Октавиана. Мы хотим одного и того же, но Октавиан умел и осторожен, а я груб.
И все-таки, думаю, мы вполне угадали желания Цезаря, и они совпали с нашими собственными.
Так вот, я тут же сел писать ответ.
"Дорогой друг, поздравляю тебя со знаменательной победой при Тапсе. Она особенно важна для меня, учитывая безрадостную и болезненную судьбу Куриона. Теперь мой лучший друг полностью отмщен, и смерть нумидийского царя заставила мое сердце весьма возрадоваться. Я знаю, ты не любишь во мне моей кровожадности, но здесь повод не дает мне сдержать себя в полной мере. Надеюсь, я не разочаровал тебя первыми же строками письма.
Я хочу заверить тебя в моей любви и дружбе, и в том, что я испытываю стыд за свое поведение. Я повел себя безответственно, как это со мной часто бывает, и подвел тебя, что заставляет меня сокрушаться до сих пор. Но, думаю, ты хочешь от меня вовсе не моих извинений. Расскажу тебе, как мои дела, разреши, однако, уточнить, не могу ли я помочь тебе в чем либо, я был бы рад выехать, тем более, до меня дошли слухи, что сыновья Помпея сбежали в Испанию и, без сомнения, продолжат доставлять тебе головную боль.
Теперь к делам ныне творящимся: у великолепного Марка Антония все хорошо. У меня родился сын, это ты знаешь. Я крайне волновался, но все прошло успешно: мальчик здоров, бодр и, судя по всему, весьма общителен. В целом, супружеская жизнь в ее виде, изначально задуманном, оказалось не такой скучной, как я предполагал. Наверное, дело в любви. У нас здесь хорошо, свежо, тепло и приятно — весна разгорается жаркая. В саду поют птицы, я знаю, ты любишь эти звуки и скучаешь по ним на чужбине. Римские птицы, возвещу тебе, вполне в голосе, услышав их, ты не разочаруешься. Купили новую повариху, она жарит молоко с мукой и медом, получается странно, но вкусно, кроме того, она, наконец, умеет готовить легкие, а это умение редко среди людей столь же, сколь и умение быть честным.